Жил на свете гномик, и как все гномики, он обладал своим волшебством. Его личное волшебство заключалось в том, что он мог помещаться в свой полосатый колпачок. Этот колпачок был скорее похож на истрепанный вытянутый носок, но от этого он не становился менее значимым. С помощью него гномик мог перемещаться куда угодно, и так быстро, что даже мгновение не успевало за ним. Натягивает колпачок до пят – разворачивает обратно до лба, и он уже там, где хотел быть.
А появляется он там, где нужна кому-то помощь. То дедушка Мороз не успевает всем развезти подарки и гномик тут как тут, – несется быстрее метели, кладя игрушки под ёлку. То цветы замерзают, а феи, порхая, не могут укрыть всех, и гномик своим теплом спасает и их. Бабочки попадают в воду; жуков надо перевернуть обратно на ножки. Ребенок теряется на улице, и гномик помогает найти маму указывая путь. Птенец выпал из гнезда или ребенок боится темноты. Каждую секунду гномик устремляется на помощь, тому, кто его зовёт. Натягивает свой полосатый колпачок и дарит лучик надежды.
Но как бывает всегда – внезапно что-то изменилось. Мелочь, казалось бы, пустяк – гномик почувствовал легкое дуновение холодного ветерка. Оно заставило его остановиться. Почему, он и сам не мог понять.
Он очутился на заснеженной, скошенной крыши дома, в самом центре большого города. Точнее, это город, расположился вокруг маленького гномика.
Гномик осматривал все вокруг с удивлением – разноцветные окна высоких домов, машины внизу, какая-то мелодия.
Снег пушистыми хлопьями, медленно покачиваясь, надвигался на улицы города. Скорее для антуража, для того что бы как можно ярче прочувствовать момент каждой затаившийся секунды.
Облака над городом светились, а горизонт был чернеюще чист.
– Звезды, – прошептал гномик, считая на полосе виднеющегося неба все мерцания, – А я никогда не замечал, что на небе столько может быть звезд.
Впервые за всю жизнь гномик рассматривал мир. Вдыхал и замирал вместе со снежинками, упавшими рядом с ним.
Любопытство, свойственное всем гномикам, повело его рассматривать окна: «чуть ближе посмотрю, что там внутри», – подумал он.
Тут за оранжевыми занавесками была кухня, от чая шел дымок, но никого не было. Гномик подлетел к другому мерцающему окну – окно оказалось гостиной, там сидели бабушка с дедушкой на зеленом диване и смотрели телевизор.
До этого момента гномик даже не знал, как живут люди, чем занимаются у себя дома. И самое интересное, что удивило гномика – у всех окон были разные шторы.
Гномик со своим любопытством спускался ниже по этажам, то выше. Где-то загорался свет, а где-то потухал.
Шкафы, спальни, красные занавески, ковер в цветочек, ваза с цветами на столе; в другом собака бегала из комнаты в комнату. А где-то мыли посуду. В другом окне – спальня, женщина читает книгу под пушистым одеялом, а рядом свернулся калачиком – рыжий кот.
А в соседнем окне гномик не смог разглядеть обстановку из-за пушистых цветов на подоконнике. Где-то было вовсе темно. Но стоило приглядеться и в углу появлялись зеленые цифры настольных часов. Или кошка, блестя, приоткрывала один глаз в темноте, явно чувствовав, что на нее смотрят.
В соседнем окне была детская комната, с обоями в розовых слонах. Она понравилась гномику больше всего, тут было уютно, светились огоньки. И не успев оценить все яркие детали игрушек, гномик понял, как сильно устал.
Конечно он знал, что так может случится, и был частично готов, но как всегда не совсем – «Ну, вот только не сейчас» – подумал гномик и его глазки начали закрываться.
Он пробрался через окно в детскую комнату с розовыми слонами, укутался с ног до головы в свой колпачок и уснул на подоконнике между цветами.
Не слыша детских игр, смеха, гномик сладко спал. И проспал бы еще полгода если бы в один из дней его колпачок не обнаружила девочка.
Из коридора, по комнатам разносился счет: «десять, девять, восемь», размеренно, давая шанс спрятаться. «Семь, шесть, пять» – еще медленнее начал считать мальчик, слыша, как его сестренка протопала опять в другом направлении.
«Четыре, три, два» – мальчик немного обернулся, прикрывая один глаз, убедившись, что тени сестренки нет, сказал последнюю цифру громче других: «Один. Я иду искать».
А в детской комнате девочка застыла возле окна и вовсе забыла, что ей надо было прятаться.
– Что это за носок? – засмеялась она, потянув его немного двумя пальчиками.
Тут же и подбежал ее братик.
– Что ты не прячешься? Сама просила в прятки играть, – когда подошел ближе, увидел тоже что и сестренка, – Это что папин носок? Или мамин?
Из носка показалась маленькая ножка, которую почесали и засунули обратно.
Дети переглянулись и молча попятились от подоконника. Ярко-зеленая тюль плавно соскользнула с маленького плеча и вернулась на место.
– Кто это? – спросила шёпотом девочка у братика.
– Я не знаю, может домовой?
– А почему мы его видим?
– А как ты его нашла?
– Я хотела за занавеской спрятаться. Смотрю, носок лежит.
– Опять за занавеской, столько мест, а ты все в одно и тоже место прячешься.
– Я нашла его, зато, – немного нахмурено произнесла она, – И что мы будем делать? Маме расскажем?
– Мы не знаем кто это, что рассказывать? Нельзя точно. Кто-то явно спит. Давай разбудим и узнаем, это же наша комната. Что он тут делает, узнаем, – предложил братик.
Девочка пожала плечами, – Может подождем, когда он проснется? – покрутив кругляшек своих темных волос предложила она, – Если он спит, он устал.
– Но мы не знаем кто это, – продолжая так же шепотом, – Разбудим, узнаем кто это, и потом уже решим.
Постояв в раздумьях, сестренка все-таки согласилась с братиком – надо точно знать кто это, что это, на сколько это, спит ли оно или ему плохо; почему спит в их детской, откуда взялся, надолго ли?
Девочка стояла и смотрела, как ее отважный братик начал приближаться к окну. Он медленно отодвинул тюль – носок был на месте. Полосатый, длинный, оранжевый, красный или просто коричневый – было сложно понять какого он цвета на самом деле.
Но он точно был и лежал между двумя горшками с цветами и надо было что-то уже делать. Мальчик придвинулся еще ближе, уже приготовив указательный палец для тыканья. Палец уперся во что-то мягонькое и теплое, оно пошевелилось и замерло.
– Ну, давай еще, – сказала девочка.
На этот раз шевеление было сильнее и из полосатого чего-то начал показываться кто-то.
