Глава 1 «Глава первая, потому что с неё все началось»
Возможно, это был бы обычный день Хрюна, да собственно это и был обычный день, пока он не пришёл домой.
Работа у Хрюна была тяжёлая, пыльная и нервная. Трудился он шестым помощником Великого архивариуса. Тяжёлая, потому что целыми днями ему приходилось таскать деревянные лестницы и стопки книг по библиотеке. Пыльная, если вы хоть раз бывали в старых библиотеках или архивах – вы поймёте. А нервная, потому, что Главный помощник Великого архивариуса вечно был всем недоволен. Был он высок, сух как палка, лысину его обтягивала жёлтая, в пигментных пятнах, кожа.
Главный помощник страдал несварением и имел крайне скверный характер. Сослуживцы до сих пор спорили, решая, что было первично, а что стало следствием. Но, так или иначе, а подчинённых он третировал ежедневно, и вполне естественно, что больше всего доставалось Хрюну, как самому младшему сотруднику.
Здесь необходимо отметить, что город Малоран, в котором выпало родиться Хрюну, исповедовал радикальную ветвь бюрократизма. Даже для покупки банального комода или кухонного ножа необходимо было собрать с десяток справок. О том, что комод не будет использован для хранения противозаконных вещей и для покушения на самодержца или о том, что кухонный нож не будет использован для вырезания матрёшек. (Прим. Это требование продавила Гильдия производителей матрёшек.) Если же отец какой-нибудь девочки размякал и поддавался на уговоры дочки купить щенка, то несчастные родители должны были собрать около сорока справок.
Ну, или смазать бюрократическую машину взяткой. А для того, чтобы горожане от взяток не отлынивали, получение справок и разрешений было максимально усложнено. Получение талончика на получение справки в Главном Архиве происходило с 7—00 до 7—30 по нечётным дням. Поэтому половина сил архивистов уходила на недопущение просителей, сбегание от хватающих тебя за рукав плачущих старушек, и питьё чая. А вторая на лазанье собственно в архиве, и выискивание среди десятков тонн бумаги одной, нужной бумажки.
Вследствие чего наш шестой помощник к вечеру был выжат как половая тряпка, и, приходя домой первым делом наливал себе имбирного пива, садился в кресло и начинал мечтать о вселенской справедливости, умных руководителях и свободе от циркуляров.
За этим занятием его и застал Барбер. Потому что именно в этот момент из шкафа, из Хрюнова шкафа, он вышел.
Вообразите себя на месте Хрюна. Вы сидите в кресле, с кружкой имбирного пива в руке и мечтательной улыбкой на лице, вы только что придумали, как улучшить мир в целом и свою жизнь в частности. И вдруг из вашего шкафа с треском вываливается здоровенный детина с окладистой рыжей бородой и заявляет:
– Ты кто?
– Позвольте,….
– Не позволю! Кто таков? Что тут делаешь?
Удивление не помешало Хрюну понять, что таким образом разговор зайдёт в тупик. Нельзя общаться вопросами, кому-то нужно и отвечать. Быстро прикинув, что как более воспитанному человеку, это нужно сделать ему (а в том, что он был более воспитан, сомнений не оставалось), он выпалил:
– Я – Хрюнвальд Мартелл! Это мой дом! И тот шкаф, из которого Вы вышли – тоже мой! Потрудитесь объяснить, как Вы туда попали? Вы – вор?
– Какого чёрта? – Оглядевшись по сторонам, пришелец заприметил кувшин с пивом, сгрёб его и влил в себя сразу половину. – Уфффф! Я – Барбер! Ик.. Расслабься. Ик…..
Расслабиться у Хрюна не вышло. Особенно, когда назвавшийся Барбером начал оглядывать комнату опытным взглядом скупщика, мгновенно навешивающего ценник каждому предмету.
– Это не объясняет, кто Вы и как сюда попали! – голос Хрюнвальда предательски дал петуха: – Я позову стражника!
– Садись, не пыли, грозный хозяин шкафа…. – улыбнулся бородач: – Сказано ж тебе, Барбер я. А как попал……., медальон меня сюда зашвырнул. Засранец один, Бальзамир, за головой моей явился, а я головой дорожу, привязался к ней за эти годы, вот и приказал медальону переместить меня в безопасное место. Он видать решил, что тут мне будет безопасно по самое некуда.
– М-м-магия? – Хрюнвальд умел держать лицо, но такие новости с кого угодно собьют маску невозмутимости.
– Ну да. – Нахмурился вдруг Барбер, заметив испуг и недоверие на лице хозяина: – А у вас что тут, магии нету?
Хрюн замотал головой.
– Куда ж он меня закинул, сволочь? – здоровяк начал ожесточённо чесать бороду пятернёй, очевидно, это помогало ему запускать мыслительный процесс. – Как твой мир называется?
– Зея. А город – Малоран. А Ваш как?
– Давай на ты, не привык я к Выканью. Как тебя говоришь, Хрюнвальд? Давай я тебя буду Хрюном кликать, а ты меня Барбером. Попросту. Без кружевных платочков. – Он помолчал. – Мой называется Дхара. Город значения не имеет. Не люблю на одном месте сидеть.
Хрюн открыл рот и …. промолчал. Потом еще раз открыл. И закрыл. Вероятно если бы мы могли присмотреться к голове Хрюна повнимательнее, то заметили бы, как там происходит броуновское движение мыслей. Весьма необычно для данной головы, кстати. Головы, работающей в Архиве. В которой всё по полочкам. Пронумерованным.
– Кудряво живёшь, Хрюн! – Прервал его мыслительный процесс Барбер, разглядывая медный кувшин, который держал в руке. – А еще пиво есть?
Хрюнвальд осмотрел свою более чем скромную обстановку, пытаясь понять, что именно тут говорит о «кудрявости» его жизни. Но потом решил, что возможно незваный гость имел в виду не роскошь, а нечто другое. Да кто его знает, что он имел в виду, этот странный человек.
Через пару минут, когда пиво было принесено, мысли в голове хозяина выстроились примерно как семь перпендикулярных красных линий, из которых две зеленые, а две прозрачные.
– Ладно, – Зевнул Барбер: – не скрипи ушами, спрашивай – отвечу. Полчаса у меня есть. Камень раньше не зарядится. Да ты садись, будь как дома, – и улыбнулся.
Удивительный человек. – Подумал Хрюн. – Очутился в незнакомом мире, но при этом выглядит так, будто ему совершенно наплевать на это. Везде ведёт себя по-хозяйски.
Поскольку, пока Хрюнвальд ходил за пивом, гость уселся в его кресло и сложил ноги на его стол, пришлось принести с кухни табуретку, низенькую такую, отец Хрюну выстругал, когда тому и трёх лет не было. Но гостей в этом доме не водилось, а у хозяина всего одна задница и кресла вполне хватало. Усевшись на это недоразумение, Хрюн, откашлявшись, попросил:
