Наталия Голдовская - О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков

«Простой, добрый и несколько рыжеватый и малорослый», – так сказано об игумене Ионе в летописи Свято-Успенского Святогорского мужского монастыря. Отец Иона управлял обителью в 1818–1827 годах. Ему-то и пришлось осуществлять «духовное руководство» над ссыльным поэтом – Александром Пушкиным.

В ссылку в имение Михайловское поэта отправили в 1824 году. Продолжалась она до 1826-го. А возраст ссыльного был именно такой, когда молодым людям палец в рот не клади, – двадцать пять-двадцать семь лет.

Отношения игумена и поэта складывались на удивление неплохо. Хорош портрет отца Ионы, сделанный Пушкиным (явный знак уважения).

А как смотрится сам Александр Сергеевич на автопортрете – в монашеском клобуке!

Положительно влиял настоятель на Пушкина. В письмах поэта родственникам и друзьям появляются просьбы, чтобы прислали ему Библию, жития святых. Это после увлечения «чистым афеизмом» (атеизмом)!

Конечно, непросто было монаху. То и дело открывались такие шалости поэта, что не поймёшь, как на них реагировать. Вероятно, отец Иона был человеком терпеливым и благодушным. Это вызывало ответное благодушие Пушкина.

Летопись монастыря сообщает: «…проживая в Михайловском, он неоднократно посещал Святогорскую обитель. В одну из таких поездок сюда, совпавшую с днём годовщины смерти английского поэта Байрона, Александр Сергеевич заказал своему духовному руководителю игумену Ионе отслужить панихиду по рабе Божием болярине Георгии, как звали Байрона».

Отец Иона. Рис. Пушкина

Автопортрет поэта в монашеском уборе

Иноки, как сообщает Летопись, молились об усопшем и не догадывались, что он не жаловал их при жизни.

В тот же день, 7 апреля 1825 года, Пушкин написал два письма. Одно – князю П. А. Вяземскому: «Нынче день смерти Байрона – я заказал с вечера обедню за упокой его души. Мой поп удивился моей набожности и вручил мне просвиру, вынутую за упокой раба Божия болярина Георгия. Отсылаю её к тебе».

Второе письмо – брату: «Я заказал обедню за упокой души Байрона (сегодня день его смерти). Анна Николаевна, также и в обеих церквах Тригорского и Воронича происходили молебствия».

Здесь – весёлость, шалость, азарт. Но ведь и молитва же! То же самое – ещё в одном эпизоде, попавшем в Летопись: «…когда в монастыре была ярмарка в девятую пятницу (после Пасхи. – Примеч. Н. Г.), Пушкин, как рассказывают очевидцы-старожилы, одетый в крестьянскую белую рубаху с красными ластовками, опоясанный красною лентою, с таковою же и через плечо, не узнанный местным уездным исправником, был отправлен под арест за то, что вместе с нищими при монастырских вратах участвовал в пении стихов о Лазаре, Алексии, человеке Божием, и других, тростью же с бубенчиками давал им такт, чем привлёк к себе большую массу народа и заслонил проход в монастырь – на ярмарку. От такого ареста был освобождён благодаря лишь заступничеству здешнего станового пристава».

Ярмарке грозил убыток, и торговля заглушила голос муз.

Но не только весёлые истории происходили здесь. Главный итог ссылки поэта – трагедия «Борис Годунов». Величайшее из произведений Пушкина. В нём явно влияние Святогорского монастыря и настоятеля Ионы.

«Можно сказать, что параллельно действию сценическому в трагедии Пушкина совершается молитвенное действие, – пишет Ирина Юрьева. – Молятся патриарх Иов и юродивый Николка, летописец Пимен рассказывает о своих долгих ночных молитвах и провидит молитвы „потомков православных“ за царей – как неотъемлемую часть исторической памяти… Но при всей насыщенности трагедии молитвами в ней есть один герой, за кого никто не молится и кто не молится сам. Это Борис Годунов».

Под водительством отца Ионы Пушкин растёт духовно. И к концу ссылки пишет «Пророка»:

Из ссылки в столицу возвратился совсем другой человек. Умудрённый. Окрепший в вере. Более того, Пушкин успел дать распоряжение о том, чтобы его самого похоронили в Святогорском монастыре «на родовом кладбище».

В Летописи напечатан Ордер, направленный в 1837 году властями тогдашнему архимандриту Святогорского монастыря Геннадию: «…по просьбе вдовы скончавшегося в С.-Петербурге 29-го минувшего генваря в звании камер-юнкера двора Его Императорского Величества Александра Сергеевича Пушкина, разрешено перевезти тело его Псковской губернии Опочецкого уезда в монастырь Святой Горы для предания там земле, согласно желанию покойного».

Тут же сказано о просьбе императора, «чтобы при сём случае не было никакого особенного изъявления, никакой встречи, словом, никакой церемонии кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворян… отпевание тела совершено уже в С.-Петербурге».

В монастыре всегда молились об упокоении «раба Божия болярина Александра» и его предков, погребённых тут же. До самого закрытия обители в 1925 году. Дальше тут располагались разные госучреждения. Во время немецкой оккупации монастырь был частично разрушен.

О нём вспомнили к 150-летию со дня рождения Пушкина. Отреставрировали старинный Успенский храм и разместили в нём музей. Заодно Святые горы, на которых стоит древняя обитель, переименовали в Пушкинские.

– Выходит, Пушкин сохранил монастырь от разорения? – спрашиваю наместника игумена Макария.