Спешу разочаровать любителей клубнички, ожидающих разнообразные, так сказать, интимные сцены из жизни продюсеров. Все портит стереотип, согласно которому от решения продюсера зависит судьба многих талантливых девушек, и все они, конечно, рвутся к нему в постель.
Все как раз наоборот. Работа продюсера, как любая творческая работа, это, если смотреть со стороны, настоящая каторга, и лишь тот, кто посвящен в процесс, действительно понимает, в чем здесь заключается истинное удовольствие.
Если девушка рвется к вам в штаны ради карьеры, то, скорее всего, как певица она никакая. А если продюсер предлагает в качестве условия выхода на большую сцену постель, то здесь все понятно, – он хочет расслабиться от напряженных будней с девушкой, у которой всего два таланта – длинные ноги и смазливая мордашка. Из такой при всем желании звезду не сделаешь, и позже она сама поймет.
Я занимаюсь певицами, поэтому, естественно, буду говорить о певицах. Во все века еще со времен Древнего Египта и Древнего Вавилона у певицы ценятся голос, слух, чувство ритма, шарм и образ, – пять китов, которые выносят ее на вершину карьеры на своих широких спинах. К примеру, смотришь на девушку и не можешь отделаться от мысли, что перед тобой стоит богиня Астарта. Вот оно – начало!
Постель как трамплин, бывает, не спорю, однако все происходит так, как у нас у всех, а не так, как искаженно тиражируется в мифах, – приходит настоящее чувство, взрыв эмоций, то, чего мы все подсознательно хотим и зовем любовью. Если чувство приходит к продюсеру, то выходит, что у претендентки есть, по крайней мере, два важнейших качества, необходимых на сцене, – шарм и образ.
Так личное соединяется с профессиональным. Покорить продюсера не просто, однако если он все-таки покорён, публика, наверняка, будет покорена тоже.
Остаются голос, слух и чувство ритма, однако их можно развить искусственно при помощи специальных упражнений. Не секрет, что такие обаятельные личности, как Евгений Леонов, Марк Бернес и Андрей Миронов, страдали от недостатка слуха, и ничего, выкручивались и не просто выкручивались, а пользовались бешеной популярностью не только в театре и кино, но и на эстраде. Песни, которые они исполняли, до сих пор помнят многие.
Кто-то скажет, что, мол, еще появились продвинутые технологии обработки звука. Согласен, однако сейчас я веду речь о профессионалах, а не о тех, кто проник на большую сцену по пресловутому блату, ведомый своим невежеством, помноженным на дикую уверенность в себе, в общем, лишь бы выпендриться и удовлетворить свое непомерное самолюбие.
Если талантливая певица становится пассией продюсера, то этот тандем может свернуть горы, преодолеть многие козни и смести с дороги досадные недоразумения. Даже если он распадется, звездочка на небе эстрады уже зажжется.
Многие любовные отношения заканчиваются семейными отношениями, эдаким эстрадным семейным бизнесом, и музыкальный шоу-бизнес не является исключением. Вот такая вот постель.
Что касается меня, то музыкальным продюсером я стал довольно поздно, вначале служил в органах внутренних дел, однако после развала Советского Союза все пошло в разнос. Я пробовал заниматься наукой, преподавать, но не сумел терпеть наступивший бардак и ушел из органов. Затем прошли годы, прежде чем я выучился на продюсера и стал вести свои проекты.
Поначалу никаких заметных успехов достичь не удалось, все циркулировало на уровне заштатной сцены в ресторанчике на окраине столицы. Временами я впадал в тихое отчаяние, а когда ушла жена, стало совсем худо. Никто в меня не верил, и я сам в себя иногда переставал верить, это был настоящий ужас, и от этого можно было сто раз сойти с ума. Тем не менее, свеча в моей груди не погасла и чувствуя ее тепло, я не опускал руки.
Так продолжалось до тех пор, пока я не встретил Ивана Рогожина, юркого человечка со связями. Он буквально перевернул мою жизнь и как будто острым лучом разорвал серые будни. Если бы я знал тогда, к каким жутким событиям приведет наше знакомство, то, конечно, с ходу послал бы его ко всем чертям, однако обо всем, наверное, следует рассказать по порядку.
В детстве меня удивляло, что в школе и по телевизору мы уверенной поступью дружным строем двигались в светлое будущее, а на улице не давали проходу выпивохи у магазина и хулиганы в подворотне. Официально внушалось, что, мол, все построено для вас, дорогое наше молодое поколение, но есть еще кое-кто и кое-где у нас порой…
Наверное, поэтому я поступил в высшее учебное заведение МВД, после окончания которого попросился на службу в уголовный розыск. С первых месяцев работы меня поразила беспомощность милиции. Она не имела ни одного учета, способного на самом деле помочь раскрытию преступления. Широко рекламируемая в советских фильмах дактилоскопия на самом деле помогала раскрывать лишь один процент краж, при этом на пополнение и ведение дактилоскопической картотеки тратились значительные средства.
Царила ужасающая текучесть кадров. Все оперативники были завалены бумажной работой, каждый день писали какие-то нескончаемые справки, отчеты, планы на день, неделю, месяц, квартал…
Каждое утро тянулись муторные совещания личного состава, на которых наше начальство интересовало лишь одно, – не дай бог, если процент раскрываемости опустится ниже показателя, спущенного сверху партийными органами. Кураторы из КГБ принюхивались и присматривались к нам, словно мы были чумными, а работники прокуратуры и суда вообще за людей не считали.
Офицеры, прослужившие в розыске более десяти лет, а таких можно было пересчитать по пальцам, имели явные признаки алкогольной зависимости и интеллектуальной деградации. Счастливые исключения имелись, но к этим способным парням, сыщикам, как говорится, от бога, начальство почему-то не благоволило, более того, относилось с опаской.
В общем, советским Шерлоком Холмсом я не стал не потому, что не хотел (очень хотел!). Просто не нужны были советскому уголовному розыску Шерлоки Холмсы. Система усиленно имитировала бурную деятельность, и кто-то наверху, конечно, имел с этого неплохие дивиденды, а нам, рядовым сотрудникам, была уготована участь баранов.
В полной мере осознал я это гораздо позже, а тогда думал по своей наивности, что, наверное, штабам не хватает людей, любящих анализировать, и пошел в науку. Едва я начал учиться, как обрушили Советский Союз, и некоторые мои особо продвинутые в плане держания носа по ветру однокашники бросили к чертям свинячьим свои диссертации и пошли в адвокаты, банкиры и коммерсанты. Один, например, говорю серьезно, стал перегонять КАМАЗы.
