Чернота, прохлада. Из большого окна высотой с метра два падал тусклый лунный свет – отражался от пола, выложенного крупной тёмной плиткой, но не вылавливал никакой мебели.
По одну сторону от окна сидел кто-то громоздкий. В тишине было слышно дыхание, и оно разносилось глухим эхом, словно это существо спало.
По другую сторону от окна находилось иное существо: куда мельче, дыхания не было слышно, лишь раздалось нервное клацанье когтей по полу; свет отражался от трёх глаз, словно у хищника, и они находились на высоте метра. Два овальных глаза были на обычном месте, а третий – между ними, предположительно на лбу, и располагался он не как его собраться, а вертикально; и когда существо моргало веки этого глаза справа и слева соприкасались по центру.
– Хозяин, – сказало это существо хрипловатым мужским голосом. – Мы нашли новую цель, но… необычную.
Большое существо выдохнуло и издало гортанный протяжный звук похожий на: «Хм-м».
– Ей…, – сказало трёхглазое существо, и снова раздалось нервное клацанье по полу. – Ей уже шестнадцать.
Глаза большого существа раскрылись – они были примерно на высоте в четыре метра; но не было понятно сидит ли существо, стоит ли, или же лежит. А глаза были красными, светились, и словно не имели зрачков. Веки прищурились в недовольстве, и глаза стали толстыми линиями; но существо ничего не сказало.
– Д-да, – занервничал трёхглазый прислужник. – Мы знаем, хозяин. Но она вам понравится. Н-наверное… Мы ув… мы так дум… мы так предполагаем, хозяин.
Большое существо перестало щуриться, выдохнуло, и сказало мужским басистым голосом:
– Хорошо. Заманивайте, а то я уже изголодался.
– Да, хозяин! – подскочил трёхглазый. – Конечно, хозяин! Мы немедленно начинаем, хозяин! Мы отправляемся в их мир, хозяин!
И существо, клацая когтями по плиточному полу, побежало в черноту. Скрипнула массивная дверь, и захлопнулась. А большое существо перевело взгляд на окно и смотрело наружу.
Глава 1 – Милана-Лана и Анна
1
Пустой пыльный подоконник и открытое окно. Снаружи царила тишина – маленький город Зелемир остыл от июльского жаркого дня и готовился принять следующий. Свет раннего утра развеивал черноту небольшой комнаты. Блеклый столб света падал на: подоконник, кровать по центру, на пол с невзрачным ковром, через три шага упирался в светлую дверь – и делил комнату пополам. На двери висел календарь с милой крысой; над картинкой был указан год: 2020; под картинкой находился квадрат с числами, а над ними: Январь; и красный квадратик выделял восьмое число.
Касаясь поясницей подушки, Милана сидела на кровати ближе к изголовью. Свет из окна падал на её ноги и руку с дневником в толстой обложке. Милана смотрела на страницу, смотрела на последнее предложение – и в горло врезался ком.
«Анна, я не знаю, что мне делать. Мне так тебя не хватает.»
В графе дата, в верхнем правом углу стояло: 5 июля, воскресенье. И после этой страницы, после этих последних слов, так ничего и не было написано. Не было написано и сейчас.
Отложив в сторону дневник, Милана, выдыхая, заправила растрёпанные кудрявые волосы за уши; подтянула колени к груди, обхватила ноги и, уткнувшись подбородком между колен, смотрела пустым взглядом в стену. Над дугой кроватной спинки возвышалась кучка одежды на пуфике, а в углу едва можно было различить очертания ракеток для бадминтона, которые стояли на ручках.
Милана сидела, словно уснув, а взгляд не покидал точки на стене. За окном светлело; чирикали пташки; из соседнего дома едва доносился плач ребёнка; слышались первые звуки просыпающегося городка; а в комнате очертания вещей и мебели обретали чёткость и цвета.
Напротив окна – правее и немного ниже стоял пятиэтажный дом. И когда солнце поднялось выше него, яркий свет ворвался в комнатку – упал на белую дверь, и глянцевый календарь заблестел, словно в приветствии.
За спиной Миланы высился старый шкаф из тёмно-коричневого дерева, а на уголках слой лака облупился. Из-под него выглядывали края нескольких коробок с обувью для разных сезонов. У стены стоял сине-голубой рюкзак, на собачке расстёгнутого большого отдела висел брелок Спанч Боба; а из отдела выглядывали тетради и несколько учебников, и первый из них был: Физика, 9 класс. Рядом со шкафом на стене висело грязное зеркало. Под ним стоял низкий комод, а на нём застыл хаос из: уходовой и декоративной косметики, школьных принадлежностей, шкатулки с бижутерией, кружки, вазочки, нескольких проводов, лифчика, мелкой канцелярии, коробки с резинками и заколками.
Напротив Миланы, левее от её точки на бежевой стене и кучки на пуфике стоял письменный стол и заваленный одеждой стул, на спинке которого отчётливо выглядывали: зимний свитер, колготки и длинный бордовый шарф. Верхний ящик стола был приоткрыт и из него торчали: провода зарядников, USB, наушники-вкладыши. А на столе беспорядок был покрыт слоем пыли, словно готовился стать находкой археолога. В центре лежал закрытый ноутбук, который был давно разряжен. По его правую сторону – маленький мягкий медвежонок, раскраски-антистресс и цветные карандаши в стаканчике, блок ярких стикеров и несколько книг; а с другой – накладные наушники, органайзер с канцелярией и рамка с фотографией.
Над столом висела небольшая пробковая доска, и она была пуста. Только в верхнем правом углу висела фотография, а в нижнем левом, ближе к центру – прямоугольный голубой листок, который был прикреплён кнопкой вертикально.
Милана сидела как часть застывшего беспорядка, как предмет, покрытый пылью и пыльцой цветков, которые отцвели в мае. Светлая бледноватая кожа; светло-русые кудрявые волосы были длиной до лопаток – грязные и спутанные; небольшое овальное лицо с плавными тонкими чертами; аккуратный прямой нос с едва вытянутым кончиком; и серо-голубые глаза – тусклые, словно подёрнуты пылью. Милана чувствовала себя вырванным и смятым листком из книги, вымокшим, а затем высушенным и выцветшим на солнце.
Пальцы ног нагрелись от лучей – Милана поморщила нос, но эмоция вышла вялой. Отпустив из объятий ноги, Милана села на край кровати и устремила взгляд на календарь. На месяц. На число в красном квадратике. Прикрыв дрожащие веки, она стиснула челюсть, сжала край матраса с простыней, которая, как и остальное постельное бельё, попахивала; как и светло-голубая сорочка с короткими рукавами.
Сделав вдох через нос, Милана взяла себя в руки; выдох – она встала и, не глядя на календарь, открыла веки. Она прошла к столу и смотрела на прямоугольный голубой листок долгим пустым взглядом. Сверху были фиолетовые печатные буквы: «To do list»1, рядом приписка от руки: День X; а ниже фиолетовые сердечки вместо нумерации или точек, и список: Помыться; Привести себя в порядок; Зарядить телефон; Найти наушники; Поесть (необязательно); Одеться; Пойти к месту X.
