Что определяет, будешь ты жалеть о прожитой жизни, лежа на смертном одре, или примешь смерть с достоинством, понимая, что сделал то, что нужно, и жил не зря?
Это правильный вопрос. Особенно, если смерть ходит близко, заглядывает тебе в глаза и обещает скоро забрать.
Жалею ли я о том, как жил? Сделал ли я то, что должен был?
Да, жалею. Да, сделал. Но этого оказалось мало.
За нами пришли. Нагрянули внезапно и стремительно, без предупреждения. Сначала избавились от отца, подловили вне дома. Это был страшный удар по семье. Потом умерли два его брата. Когда они поехали на место смерти отца, их закидали трупами, но добились своего.
Жестокая расправа стала всем нам уроком. Вся семья собралась в доме. Но кто остался? Дед, что хоть и был силен, но его время давно прошло. Да я, самый старший из сыновей. Остальные максимум подростки. Они тоже взяли оружие, тоже дрались до последнего, но разве это хоть что-то значит против матерых волкодавов?
Дед доказал, что его время хоть и вышло, но сила с ним. Я уважал старика. В ту ночь он продемонстрировал то, чему учил меня.
Готовность идти до конца путем воина. Он забрал большую часть тех, кто пришел за нами. Передушил, как котят, одного за другим.
Но и его достали. А потом за дело принялся я. Думал, что отбился, прикончив остатки боевой группы. Наивный. Когда первая группа кончилась, в ход пустили вторую. Нас собирались задавить любой ценой.
До опыта и силы деда мне лет пятьдесят ещё, но и я кое-что умел. Это кое-что – следствие школы подготовки, которую наш род оттачивал столетия.
Я стал мечом рода. Карающей дланью.
Когда увидел смерть деда, когда осознал, что кроме меня больше некому защитить тех, кто сзади, когда понял, что нас всё равно убьют и что последнее, что остается – это уйти достойно…
Я сыграл свою лучшую песнь, станцевал со смертью. Боги видели меня и хлопали в ладоши.
Семнадцать врагов. Столько я убил перед тем, как меня подловили.
Да кто – те, кто затеял это. Не побоялись сами прийти, чтобы завершить начатое. Против слаженного удара у меня не было и шанса.
Но я выжил. Или мне позволили остаться в живых.
Оставили, как пример остальным. Отрубили ноги и руки, сделали инвалидом, а потом прижгли раны, чтобы не истек кровью. После чего вошли в дом.
Где их встретила моя сестра. Обвязанная взрывчаткой, она затаилась и спрыгнула на головы врагов. Двое успели защититься, но третьего дерзкая девчонка забрала с собой в могилу. Твоя смерть не была напрасной, милая. Ты достойна своего рода.
А потом была бойня.
Я лежал, умирал и не услышал ни одного крика. Пусть даже дети, но в них текла кровь нашего рода. Они умерли с достоинством. Не доставили врагу удовольствия своим страхом.
С того кровавого мига прошло неизвестно сколько времени. Сложно считать, если лежишь в коме. Единственное, что доступно – это пребывать в своём разуме, прокручивая раз за разом короткую, но насыщенную жизнь, подходящую к концу.
Я не завел семьи, не оставил детей и даже не знаю, радоваться этому или жалеть. Какой был смысл, если всех убили? Но сейчас, когда смерть так рядом, мне почему-то это казалось важным.
Столько сил было вложено, чтобы стать достойным наследником… Я никогда не щадил и не жалел себя. С раннего детства мою жизнь заполняли тренировки. Дед стал учить, как только я начал ходить.
Из меня ковали верное оружие. Как делали с каждым в нашем роду.
Оружие грозное, которое так боялись враги. Но они смогли переступить через свой страх. Силы оружия не хватило, чтобы защитить дом.
Поэтому я делал то, что должен был, но этого не хватило.
От чего хотелось выть. Но тело парализовано, я лишь косвенно ощущал, что происходит вокруг.
Чувствовал энергетику тех, кто приходил. Видел, как заходили Враги. Слышал, что они говорят. Что сделали меня наглядным пособием для остальных. Что все уничтожены из моего рода. Как же я их ненавидел!
Но Враги пришли лишь один раз. В остальных случаях ощущались только врачи, которым был наказ – поддерживать во мне жизнь как можно дольше.
Но недолго осталось. Я чувствовал, что разум постепенно угасает. Начались галлюцинации. Я как будто смотрел кино про странный мир.
Там были те, кто повелевал магией. Они сражались друг против друга. Видел великие битвы, но по большей части наблюдал один и тот же сюжет.
Судьбу одного мальчика. У него тоже была семья. Они жили дружно, отец пытался учить ребенка, но тот не прикладывал особых усилий, любил отлынивать от обязательств. Как мне кажется, отец его слишком любил.
Постепенно я заинтересовался этими сценами из жизни чужой семьи. Был им благодарен, потому что они отвлекали от собственной трагедии.
Прошел месяц, второй, образы приходили всё чаще, и я ощущал, что конец близок. Но внезапно видения изменились.
Я увидел, как на родных мальчика напали и убили. Его отца, братьев и сестер. Как в их дом пришли люди, как они обрушили гнетущую магию и уничтожили почти всех.
Мать ребенка и сам мальчик спаслись. Остальные умирали, чтобы дать им фору. Они пытались бежать, их преследовали. Погоня закончилась на заброшенном мосту. Почему-то там никого не было, чтобы прийти на помощь.
Женщина пыталась защитить ребенка, тот потерял сознание, она прикрывала его тело собой. К ней подошел мужчина, в его руке сформировалось острое копье, что пылало приближающейся смертью.
Копье пробило и женщину, и мальчика, что был за ней.
На этом моменте картинка остановилась.
Она оставалась где-то рядом, но я ощутил чужое присутствие.
«Кто здесь?» – мелькнула мысль.
«Ты почувствовал меня, хорошо», – вторил ей ответ, что эхом раздался в моей голове.
«Кто ты?» – подумал я.
«Дух рода, который на грани уничтожения».
«Дух?»
«Бессмертный дух прадеда того мальчика, что ты видишь».
«Что ты тут делаешь?»
«Ищу того, кто исправит злодеяние».
«Исправит?» – мысли текли тяжело, я слабо понимал, что происходит.
«Да. Мальчик умер, но тело его ещё живо».
«А как тогда можно исправить?»
«Твоё тело мертво, но сам ты жив. Разве ответ не очевиден?»
«Почему я?»
«Я давно наблюдаю за тобой. Считай, что я так развлекаюсь. Мог себе позволить, пока камень рода питали энергией. – В голосе сквозила горечь. – Я смотрел разные миры, твой род заинтересовал меня. Не находишь, что судьбы двух семей похожи? Трудно не заметить. Возможно, это знак. Возможно. Так хочешь ли ты принять судьбу мальчика? Хочешь ли возродить род? Хочешь ли отомстить убийцам? Возьмешь эту ношу на себя? Справишься?» – вопросы раздавались эхом внутри моего разума.
«А может, я хочу умереть?»
«Врешь. Ты хочешь мести. Не врагам моего рода, а врагам своего. Но я дам тебе силу».
«Какую?»
«Ту, что поможет тебе отомстить. Не сейчас. Быть может, ты не доживешь до этого. Быть может, скоро умрешь. Но я дам тебе потенциал. Выживи, и ты сможешь вернуться в свой мир. Если станешь сильным. Тогда месть и свершится».
