Август 1854 года
Когда единственной компанией мужчины становится бутылка коньяка, к тому же непочатая, то, похоже, дела его действительно плохи.
Оливер Лейтон, граф Норкрофт, сидел за столиком в своем любимом клубе и, поигрывая четырьмя монетками, смотрел на стоявшую перед ним бутылку. Кто же знал, что с ним произойдет такое? Сам Оливер, конечно, не мог себе представить ничего подобного.
И зачем он только ввязался в это злосчастное пари! На кону было всего несколько шиллингов, по одному от каждого участника, и бутылка отличного марочного коньяка, немым укором стоявшая теперь перед Оливером. На самом деле винить его было абсолютно не в чем. Напротив, он вышел победителем из этого странного, выпавшего на его долю испытания.
Пари предложил Гидеон Перселл, виконт Уортон. Выиграть должен был тот, кто женится последним. Ставки были чисто символическими – всего несколько шиллингов, но главным выигрышем должна была стать свобода. Если бы кто-нибудь сказал тогда заключавшим пари молодым людям, что все они, кроме одного, женятся в течение полугода, то его объявили бы безумцем. Однако слова эти оказались бы пророческими.
Пари ни для кого не было секретом – ни для членов клуба, ни для близкого окружения его участников, поэтому вскоре слухи об этом распространились по городу, и любители поспорить принялись делать ставки на победителя.
Самые крупные ставки делались на Уортона, и что же? Неожиданно для всех, включая самого себя, виконт первым запутался в сетях любви, причем весьма основательно, потому что вскоре он уже вовсю готовился к свадебному путешествию в Южную Америку. Его женой стала очаровательная леди Уортон, страстная любительница орхидей. Если поначалу виконт и не собирался отправиться в путешествие, то вскоре подчинился желанию молодой супруги, намеревавшейся во время вояжа изучать прелестные цветы. Он никак не выказал своего неудовольствия по этому поводу, что свидетельствовало о силе чар юной леди Уортон и о глубине чувств ее мужа.
Среди тех, кто ставил на победителя, вторым по популярности был виконт Найджел Кавендиш, который провел большую часть своей молодой жизни в лихорадочной погоне за женщинами и всевозможными удовольствиями, но при этом стремился всячески избегать какой бы то ни было ответственности. Рано или поздно это должно было кончиться грандиозным скандалом. Например, Кавендиша могли бы при компрометирующих обстоятельствах застать с молодой женщиной из хорошей семьи (поэтому виконт обычно избегал общения с такими женщинами), но… Найджел влюбился. И благодаря молодой жене в нем произошла благотворная перемена. В последние несколько месяцев он как-то вдруг резко повзрослел, так что Оливер перестал опасаться за его будущее. Да, Кавендиш стал другим человеком, причем очень счастливым. Он тоже отправился в свадебное путешествие с женой – «туда, где ярче блещут звезды», как объяснил он Оливеру с радостной улыбкой.
Третьим пал Дэниел Синклер, американец, который когда-то вошел в их круг благодаря устроенной его отцом помолвке с кузиной Оливера. Та помолвка, правда, оказалась неудачной, зато вторая попытка, весьма неожиданная, привела к успеху, и сейчас Синклер с молодой супругой пребывал в Америке, где собирался основать свою железнодорожную компанию. Остальным друзьям, вложившим в его будущее предприятие немалые суммы, оставалось только желать ему успеха.
Итак, Оливер остался практически один. Впрочем, не стоило драматизировать его положение. У него, разумеется, были еще друзья. Например, Джонатан Элфингтон, маркиз Хелмсли, который, однако, тоже уже угодил в сети Гименея, и именно его свадьба подсказала друзьям идею заключить пари.
«Что за глупость – вешать нос, если твои друзья женились!» – мысленно отругал себя Оливер, бросив сердитый взгляд на бутылку. Они же не умерли, в конце концов, не отказали ему в дружбе, просто начали жить своей собственной жизнью. Если у него, Оливера, с этим ничего не получается, то виноват только он сам.
Пожалуй, пришла пора найти себе жену – уж кому-кому, а ему, молодому человеку из хорошей семьи с впечатляющим состоянием, это будет нетрудно, ведь он считается отличной партией. К тому же у него весьма эффектная внешность и хорошие манеры. А каким он умеет быть обворожительным! Определенно с ним все в полном порядке, и теперь, когда он наконец решил, чего хочет, найти ему подходящую невесту будет нетрудно, совсем нетрудно.
Хотя… в характере Оливера имелся один досадный недостаток, из-за которого, собственно, он до сих пор оставался холостяком. Двенадцатый граф Норкрофт был неисправимым романтиком. Он не желал просто жениться, он хотел любви. В его роду все мужчины женились по любви – и прадед, и дед, и отец. Оливер унаследовал от них не только синие глаза и русую шевелюру, но и желание любить – качество столь же сомнительной практической ценности, как и первые два. Тем не менее именно таким был Оливер от природы.
Подозвав лакея, граф попросил спрятать бутылку до более подходящего случая, встал из-за стола и направился через гостиную в вестибюль, машинально позвякивая выигранными монетками. Все его знакомые, которых он встретил на своем пути, считали своим долгом с многозначительным видом поздравить его с победой, отпустить шутку по поводу умения избегать брачных уз и назвать «счастливчиком». У дверей Оливер кивнул на прощание привратнику и вышел на улицу. Уже смеркалось. Странно, время пролетело так незаметно, он совсем не собирался задерживаться в клубе, никаких планов на вечер у него не было…
При виде своего заждавшегося кучера граф почувствовал легкое угрызение совести, но тут же отмахнулся от него и шагнул к экипажу, задев плечом проходившую мимо женщину в старом поношенном плаще – очевидно, нищенку. И в тот же момент Оливера пронзила мысль о том, как много имеет он и как мало – тысячи таких, как она. Нет, у него определенно нет причин сетовать на судьбу.
– Прошу прощения, мадам, – повернулся он к женщине.
Она не ответила, и в сумерках ее закутанная в плащ фигура вдруг показалась Оливеру какой-то зыбкой, нереальной. Или, может быть, это он, Оливер, утратил связь с реальностью после нескольких внушительных порций лучшего клубного виски?
– Позвольте предложить вам это. – Он с поклоном протянул незнакомке монеты. – Надеюсь, в отличие от меня вам они принесут удачу…
Поколебавшись, женщина подставила ладонь, и граф опустил в нее свой выигрыш, с изумлением покосившись на отличного качества перчатку, в которую была затянута рука нищенки. Не иначе бедняжка подобрала эту роскошь где-нибудь на помойке.
– Всего вам доброго, – попрощался Оливер и сел в экипаж.
После скоропалительных свадеб двоих участников пари пораженный Синклер даже предположил, что на них, вернее на заклад, деньги и коньяк, наложено проклятие. Разумеется, тогда молодой граф Норкрофт воспринял это предположение как несусветный вздор. Зато теперь он от души порадовался, что злополучные монетки пошли на благое дело. А коньяк он откроет тогда, когда уже не нужно будет беспокоиться о везении и невезении, то есть скорее всего на свою собственную свадьбу.
