Утренний ритуал сборов на работу был похож на сомнамбулический транс. Она отрешенно выполняла все необходимые действия, не спеша, затягивая процесс. Долго пила кофе, бездумно глядя в темноту окна. Она боялась.
Почему-то именно в этот утренний зимний час, когда, казалось бы, мир оживает вопреки темноте, она начинала испытывать непонятное и гнетущее чувство паники. Без пятнадцати восемь – момент икс, когда она открывала дверь и делала первый шаг за порог, мир замирал. Время растворялось в небытие. Исчезали люди, исчезали привычные шорохи и шумы, и она выплывала в эту бездушную пустоту всемирного одиночества.
Двадцать ступеней вниз под светом желтой тусклой лампы, освещающей подъезд. Паника бежала за ней следом, догоняла, хватала за плечи, заставляя отзываться ознобом ужаса. Она тысячу раз убеждала себя, что тут нет и не может быть ничего страшного. Просто подъезд, просто предрассветная тьма, дымкой вьющаяся над городом. Но разум отступал каждый раз, когда она начинала спуск по лестнице. Однажды она призналась своей лучшей подруге, что если встретит однажды утром у себя в подъезде маньяка-убийцу, то с радостью кинется ему на шею. Только бы не проделывать этот каждодневный путь в одиночестве по зловещим ступеням под зловещим желтым светом. И… главное, не выходить на улицу.
Она не понимала, что ее так пугает в предрассветной темноте. Ведь в принципе, как не раз она себя убеждала, это время просто сказочно красиво. Бесконечно темное небо, насыщенного чернильного цвета, мириады звезд, которые даже и не замечаешь вечером, замкнувшись в усталости с чувством глубокого удовлетворения от очередного прожитого дня. Снег, покрытый лиловой дымкой, таинственно мерцает, отражая свет небес. Застывшие деревья, начинают просыпаться, будто распрямляются от тяжести отступающей ночи. И этот мир не надо ни с кем делить. Он твой и только твой. Ибо ты одна в его великолепии.
Нет, дело было не в одиночестве. Одиночество следствие, а не причина. Она безумно боялась не того, что остается одна в этот роковой час, а того, что… что нет никого рядом, чтобы помочь противостоять, чтобы защитить. Она боялась того неведомого, что просыпалось в тот момент, как она переступала порог своей уютной и мирной квартиры. Это был суеверный, зыбкий страх, рождающийся в подсознании. Страх перед тем невидимым наблюдателем, перед тем хищником, что следил за ней каждое зимнее утро. Она никогда не видела его, не осознавала, что он такое. Она просто знала, что он есть. Он наблюдает за ней, как за желанной добычей. Он здесь…
Невидимый враг следил за ней из-за перил лестницы, когда она спускалась вниз, он крался за ней в тишине улицы. Он преследовал ее, считая ее шаги, прислушиваясь к ее испуганному дыханию. Он наслаждался ее ужасом. Он пил этот ужас, как божественный нектар.
Сколько раз она старалась поймать его, засечь, встретиться с ним взглядом. Ведь только тогда отступает страх, когда ты можешь взглянуть ему в лицо. Иногда этот страх доводил ее до полного эмоционального истощения. Тогда она, как сегодня, решала противостоять, стараясь не задаваться вопросом: «А кому?»
Она шагнула за порог решительно, широко. Тут же быстрым взглядом окинула площадку. Никого? Ей показалось, что она краем глаза уловила еле заметное движение на лестнице. Присмотрелась – никого. Ага! Теперь она точно знала, что он здесь. Сердце ухнуло, но она улыбнулась. Ей удалось его засечь. Она закрыла дверь, убрала ключи в карман нарочито медленным движением, давая понять, что она все знает, что она и не думает убегать, бросая вызов, подстрекая.
Она была уверена, что сегодня он следит за ней пристально как никогда, ведь она заставила его затаиться. Двадцать ступеней вниз, чинно, церемонно медленно. Она на короткий миг задержалась у выхода из подъезда. Чуть заметный шорох. Она позволила себе улыбнуться еще раз. Противник выдавал себя. Она внимательно огляделась. Чужое присутствие было реально осязаемо. Она резко обернулась, надеясь все же взглянуть в глаза этому невидимке, пусть даже это будет последнее, что она увидит в своей жизни. Естественно, никого. Лишь легкий сквозняк вдруг прошелся по лицу. Вот как?
Она решительно вышла из подъезда. Первые три шага. Все нормально. Кругом уже знакомая застывшая тишина. Она в миллионный раз спросила себя: «А где же люди?» Вопрос был вполне закономерный. Ведь в этот час многие спешат на работу, но почему она никого не видит? Она остановилась, достала пачку сигарет. Нарочито медленно поднесла зажигалку к сигарете. И в тот момент, когда щелкнул кремень, выпуская на волю хрупкий язычок огня, сзади что-то угрожающе зашелестело. Она резко развернулась, едва не выронив пачку. Невидимая сила, при полном отсутствии ветра, волокла по земле целлофановый пакет. Мило… Она заставила себя дышать ровно. Руки слегка дрожали. Все желание увидеть своего незримого противника тут же пропало, сменилось резкой, удушающей паникой. Она вглядывалась в тень, лениво ползущую по земле к ней. Тень не имела формы, не принадлежала ни одному из предметов, окружавших ее в этот дикий час.
Она развернулась и чуть ли не бегом направилась вдоль дома, спасаясь от тени. Она практически не разбирала дороги, не видела и не слышала ничего кругом, в руке осталась зажата так и не прикуренная сигарета. Ей даже не надо было поворачиваться, чтобы знать, что тень течет следом. Она добежала до проспекта, полного рекламных огней и шума машин. Тень чуть замедлила движение, сжалась, отступая перед первыми признаками жизни в этой призрачной стороне. Она тоже замедлила шаг, отдышалась, взглянула удивленно на так и не прикуренную сигарету. Она успела. Она спаслась. На сегодня… В ушах музыкой прозвучали шаги спешащего мимо прохожего.
