1. Некоторые разногласия в существующей теории экстерналий
Заглавие этой книги может озадачить многих читателей. Общественные блага, перераспределение и поиск ренты кажутся не столь близкими понятиями, чтобы сочетаться друг с другом в одном издании. Более того, словосочетание «общественные блага» в ее названии может даже ввести в заблуждение. Обычно я говорю об экстерналиях, а не об общественных благах. Экстерналии являются причиной необходимости существования правительств и во многих случаях ведут к обсуждению определенных видов деятельности правительства, которые генерируют дальнейшие экстерналии и тем самым требуют намеченной правительственной деятельности. При этом они обыкновенно не обсуждаются вместе с перераспределением и поиском ренты. Я надеюсь убедить читателя, что логично говорить о них в комплексе. Начну, однако, с экстерналий, напомнив, что, по утверждению Милтона Фридмана, существование в сообществе неимущих людей само по себе порождало нечто подобное экстерналии. Этот вопрос рассмотрен далее, в части, посвященной перераспределению, где его связь с экстерналиями очевидна. В дальнейшем станет ясна и связь обеих этих проблем с поиском ренты. И поэтому полагаю, что читатель проявит толику терпения, покуда я буду пробираться сквозь то, что он, возможно, посчитает отступлениями перед переходом к главным темам. Тогда что же такое «экстерналия»? Слово подразумевает что-то, что имеет место как некий побочный продукт любого действия. Если я кошу траву на своей лужайке газонокосилкой, шум может раздражать соседа. Вот это – экстерналия, внешний эффект. Также если я нанимаю кого-нибудь скосить траву на газоне, то и это добровольное соглашение может беспокоить соседа производимым шумом. Это тоже экстерналия. Подобные экстерналии – частные, однако правительство может делать вещи, которые приносят беспокойство людям, живущим за пределами его юрисдикции. Война – очевидный случай, но существует множество гораздо более незначительных вещей, которые может делать правительство и которые причиняют неудобства другим. Рассмотрим случай с еще более примитивными и принципиальными мотивами правительства. Для этого необходимо вернуться к исходной точке – возникновению правительства, а это было так давно, что на самом деле мы знаем об этом не так уж много. Ближайшие наши родственники – шимпанзе – живут в группах, в которых имеется нечто, лишь отдаленно напоминающее правительство. В большинстве обезьяньих групп действует порядок доминирования, но он не функционирует как правительство, а просто обеспечивает доминантных членов особыми привилегиями (De Waal 1989, 1992)[1]. Зачастую у них есть племенные территории, за которые они сражаются[2].
Если обратиться к предкам человека, то нам ничего об этом не известно, за исключением того, что они жили в группах и у них были центры, куда они возвращались время от времени. Предположительно, в этих центрах хранились запасы пригодных для работы камней, которые собирались неподалеку, – вот то, что мы знаем. По-видимому, в группах у них тоже были доминантные члены.
Самые примитивные племена, существующие ныне, также дают нам ключи к разгадке ранней истории рода человеческого. Обычно там имеются отдельные члены племени, которых ученые называют «вождями» или «матриархами» и которые могут не только получать от соплеменников особые привилегии, но и урегулировать споры между ними. Вполне вероятно, что те, кто обладают особым талантом в применении силы, получают общий контроль над этими племенами. В ходе эволюции эти племена могут разрастаться и даже устраивать оседлые поселения. Тем не менее у многих примитивных племен имеется географический ареал, в котором они доминируют, но вокруг которого постоянно перемещаются. Некоторые из них занимаются подсечно-огневым земледелием. По-видимому, с совершенствованием технологии племена становятся больше, а централизованное управление, индивидуальное или групповое, начинает использовать собственную власть для обложения налогами остальных членов и старается не допускать к этому другие племена. Таким образом, налогообложение, охрана правопорядка с целью недопущения конкуренции на местном уровне и военная сила для недопущения конкуренции со стороны других племен, вероятно, являли собой самые ранние компоненты этих общин.
Наиболее старые города, о которых мы имеем достоверные знания, Чатал-Хююк и Иерихон, были хотя и довольно примитивно, но укреплены. И только с развитием сельского хозяйства становятся возможными оседлые поселения. Изначально в экономическом плане они развивались, предположительно, как первобытные сельскохозяйственные поселения, к тому же Иерихон и Чатал-Хююк очень древние города. Несомненно, что там велась значительная торговля: Чатал-Хююк торговал обсидианом – весьма ценным материалом в каменном веке. Результаты археологических раскопок свидетельствуют, что у них, видимо, была сильно развита религия, однако у нас нет непосредственных доказательств существования централизованного правительства. Но, принимая во внимание необходимость мобилизации рабочей силы для возведения массивных стен Иерихона и своеобразной архитектуры Чатал-Хююка, которая, похоже, создавалась из сугубо оборонительных соображений, у них почти наверняка имелось централизованное правительство. Нам неизвестно, выступал ли в этой роли обыкновенный вождь, либо же существовало некое подобие совета. Тем не менее похоже, что у них был вождь, который, как правило, олицетворял собой типичный пример доминирования, наблюдаемого в примитивных племенах. Если продвигаться дальше к письменному обществу, которое возникло в Месопотамии, то обнаруживается, что общественное устройство того времени основывается на орошаемом земледелии, а это требует централизованного контроля и умения мобилизовать большое количество работников (Wittfogel 1957). В этих городах-государствах имелись сложные религиозные структуры, которые возникали, чтобы также стать центрами правления. Из этих структур явствует, что правительство оказалось способным мобилизовать для собственных нужд достаточно большую часть совокупного богатства общества. Это было продиктовано отчасти необходимостью поддержания ирригационной системы, отчасти потребностью в защите от иноземных грабителей. Самые ранние свидетельства, имеющиеся в нашем распоряжении о действительном управлении этими структурами, – два эпоса о древнем правителе, царе по имени Гильгамеш. Мы располагаем только фрагментами и их переводами, сделанными на более поздний язык. Сам оригинальный текст утрачен. Герой эпоса – царь, но имеется по крайней мере указание на существование некоего совещательного органа. При рассмотрении более позднего времени в том же самом регионе, мы располагаем гораздо большим объемом данных, да и цари обладают уже абсолютной властью. Вполне вероятно, что централизованное правительство владело монополией на применение силы (которая, как мы теперь склонны считать, является отличительной чертой правительства) и применяло ее в собственных интересах. Однако же если взглянуть на это с точки зрения простых граждан, то становится очевидным, что необходимость поддержания функционирования ирригационных каналов означает потребность в мобилизации большого количества рабочих. Кроме того, в те ранние годы существовали и другие подобные города, расположенные в непосредственной близости один от другого. Возможно, защита от соседних городов могла быть необходима для рядового гражданина. Помпезность и церемониалы церкви и монаршего двора, скорее всего, были для работников хоть каким-то развлечением. Современные диктаторы обычно проводят множество дорогостоящих церемоний и, по всей видимости, считают, что это для них выгодно. Причины возникновения правительства в других регионах, наверное, были такими же, за исключением разве что ирригационных каналов, в которых, очевидно, не было надобности в Иерихоне и Чатал-Хююке. Очевидно, что некто, обладающий особыми талантами в организации насилия, решил обложить налогами собственных соседей (подданных), дабы иметь от них поддержку самого себя и своего механизма насилия. Надо полагать, что изначально это делалось в интересах граждан, которые таким образом оказывались защищенными от разграбления и набегов. Мансур Олсон, с присущим ему чутьем на беспроигрышные выражения, говорил об «оседлом бандите» (Olson 2000), противопоставляемом «бандиту-гастролеру». У вождя или царя имелись веские мотивы для повышения производительности на своей территории, так как значительная часть продукции оказывалась в конечном итоге в его собственных руках. Это было так только в том случае, если он намеревался оставаться на том же месте, в то время как «бандит-гастролер» грабил и исчезал. То, что возникновение государства происходило именно таким образом, представляется возможным, хотя все это случилось столь давно, что мы не можем быть в этом уверены. В конце XIX века антропологами, посетившими Африку, был обнаружен целый ряд образований, которые они назвали «империями». Как правило, они были довольно малы; сосредоточены на площади не более пары тысяч квадратных миль и созданы относительно недавно. Их история во многом была похожа на ту, которая описана нами ранее. Как только был установлен контроль над данной территорией обитания племени, приоритетной задачей могло стать предотвращение конкуренции. Такая конкуренция могла быть сугубо локальной, когда отдельные люди крали собственность соседей, которая в ином случае могла быть присвоена царем. Следовательно, вполне вероятным может казаться создание своеобразных полицейских формирований. Отметим, что это выгодно как большинству граждан, так и царю. Мы могли бы рассматривать это как устранение экстерналии для граждан, но, скорее всего, это не было основным мотивом правительства. Предотвращение конкуренции со стороны других племен станет также первоочередной задачей для правителя. Значит, он будет развивать армию, чтобы не допустить нападения со стороны других и, может быть, чтобы увеличить свою собственную способность взимать дань с помощью агрессии. Оборонительная же сторона такого использования армии пойдет на благо граждан, и он может позволить им грабить завоеванные территории, чтобы они тоже получали выгоду. Отметим, что оба этих примитивных аспекта правительства, по крайней мере до известной степени, выгодны гражданам, если им удастся сократить внешние издержки. Однако сомнительно, что это являлось фактором, определяющим поведение, по выражению Мансура Олсона, «оседлого бандита».
