1835 г. Бостон
Утро началось с неприятных новостей. Бомани отказался идти со мной на переговоры, сославшись на плохое самочувствие. Но я-то знаю настоящую причину. Он просто не хочет становиться свидетелем того, как я в очередной раз теряю самообладание, раздавая заслуженные нагоняи этим надменным и самодовольным выскочкам. Он считает, что такое поведение вредит моей репутации. Но как объяснить ему, что репутация – это последнее, о чём я думаю?
Порой мне становится невыносимо в этом мире, где каждый мнит себя судьёй и вершителем судеб, решая, кому какое место уготовано Богом. Ирония в том, что они называют себя Его верными слугами, хотя с нескрываемым удовольствием играют роль самого Создателя. Подлые лицемеры…
И вот снова мы с Бомани стоим у дверей очередного издательства, пытаясь найти хотя бы крупицу справедливости в этом жестоком мире. Я краем глаза смотрю на него и невольно улыбаясь, вспоминая день нашего первого знакомства – тот самый день, который перевернул мою жизнь с ног на голову. Передо мной стоит тот же самый дерзкий юноша, чья бесстрашная смелость тогда меня поразила, но сейчас он избегает моего взгляда.
Я понимаю его. Сколько раз я терял контроль, превращая всё вокруг в хаос. Сколько раз мои гневные вспышки уничтожали плоды наших трудов. Сколько раз я пускал в ход кулаки, мстя за унижения, которые он терпел из-за своего цвета кожи. Бомани пережил так много из-за меня, и я знаю: он отводит взгляд не из страха за себя, а потому что до боли в сердце переживает за меня. Но я обещаю: мы добьёмся своего – или я не Лиам Дэвис.
– Эй, дружище, – говорю я, хлопая его по плечу. – Сегодня всё
будет иначе. В этом издательстве работает прогрессивный человек, который ищет смелых авторов. А мы такими и являемся. Колин сказал, что, если ему понравится твоя книга, он примет все наши условия.
– Лиам, почему ты такой упрямый? Ты же знаешь, что ничего не изменится. Ни одно издательство не станет рисковать репутацией из-за меня. Да и я этого не хочу. Почему ты так одержим этой идеей? Разве не лучше выпустить книгу под твоим именем, чем не выпустить её вовсе?
– Нет, не лучше, – возражаю я, чувствуя, как внутри меня разгорается пламя. – Потому что это не моя книга. Это твоя книга. И она великолепна, ты сам это знаешь. Так что это не мы что-то теряем. Это люди теряют возможность прочитать твой шедевр. Держи голову выше!
– Мир устроен так, – тихо отвечает он, его голос полон горечи.
– Так было до нас и так будет после. Пора смириться с этим.
Его слова словно хлыстом бьют по сердцу. Я чувствую, как внутри меня что-то ломается.
– Сгущать краски и нагнетать – это моя работа, – отвечаю я, пытаясь вернуть твёрдость в голос. – Перестань переживать за меня. Я не держусь за статус, будущее или репутацию. Разве это имеет значение, если ты не можешь дать своему брату возможность жить достойной жизнью? Мне лучше пахать поле рядом с тобой, чем чувствовать себя пустым и одиноким в окружении роскоши. А теперь скажи мне, что означает твоё имя?
– Я – боец, – говорит он наконец, и на его лице появляется белоснежная улыбка, которая всегда возвращает мне уверенность.
– Так и будь им. Без тебя я не справлюсь. Наш разговор прерывает появление худощавой, высокой симпатичной блондинки, явно секретарши. Её тонкий силуэт и идеально уложенные волосы кажутся слишком шаблонными, чтобы быть настоящими. Смотрю в ее красивые глаза, в которых нет ни сочувствия, ни любви, ни понимания, и пытаюсь понять, неужели ее путь был предопределен, когда она была еще
малюткой. Предполагаю, что она – любовница издателя, и не только потому, что невероятно красива, а потому, что просто так такую работу не получить. В какой момент мы становимся заложниками ярлыков? Почему так легко навешивать шаблоны на незнакомых людей? Но разве это всё, что нужно о нас знать? Разве это не примитивные инструменты, созданные для удобства общества? А что, если мы не хотим играть в эти игры? Хотя, смотреть шире – ещё не значит видеть.
– Мистер Дэвис, мистер Браун ожидает вас в своём кабинете. Прошу следовать за мной, – произносит она ровным, заученным голосом.
Повернувшись спиной, она направляется к двери. Её манера держаться, её холодность – словно ответ на услышанные ею мои мысли, задевшие до глубины души. Мы всегда готовы отвлечься на малозначащие вещи, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с реальностью.
– Я не пойду без него. Он мой компаньон, и даже не смейте предлагать мне другие варианты! – вырывается у меня грубо и решительно. Хотя чему тут удивляться? Столько раз я встречал косые взгляды, что уже устал щадить чужие чувства. Очередной раз я добровольно передал борозды правления грубости и агрессии. Они стали моей второй кожей.
– Конечно, мистер Дэвис. Это ваше право. Ваш компаньон может пройти с вами. Но, пожалуйста, дайте мне минуту, я предупрежу мистера Брауна, что вы готовы, – ответила она с лёгким кивком, обращаясь и ко мне, и к Бомани, а затем быстро скрылась за дверью, плотно прикрыв её за собой. На миг я ощутил неописуемую благодарность этой женщине. Пусть её доброжелательность была лишь частью профессионального этикета, а на деле она чувствовала себя в тупике, не зная, как принять Бомани, но её жест тронул меня до глубины души. Она приняла наше требование без возражений, сделав всё возможное, чтобы нас приняли вдвоём. И хотя я понимаю, что поставил её в неловкое положение, этот момент открыл мне её внутреннюю доброту. Я уверен, что за формальной
улыбкой скрывалась чистая душа.
Бомани сидит в углу, пристально наблюдая за мной. Его взгляд выдает нервное ожидание. Он знает, что в случае отказа у меня останется два пути. Первый – ворваться в кабинет мистера Брауна, устроить там скандал и разнести всё к чертям, обрушив на издательство шквал отборных оскорблений. Второй – молча принять поражение и уйти, сохранив гордость. Правда, за последние пять лет я ни разу не выбрал второй путь.
– Лиам, ты сумасшедший. Всегда ищешь проблемы на свою голову. Хотя я ничем не лучше – каждый раз иду у тебя на поводу,
– говорит Бомани, и в его голосе звучит забота, знакомая мне с самого детства. Его слова заставили меня невольно улыбнуться.
– Мистер Дэвис, я не сумасшедший, а справедливый, – отвечаю я, театрально вскинув голову. – Я высоко ценю ваш талант и буду бороться за него до последнего вздоха. Это дело чести!
Наши взгляды встретились, и мы оба разразились смехом. Я обожаю этого парня. Какие бы трудности ни вставали на нашем пути, он всегда находил повод для улыбки. Мы давно научились смеяться над своими проблемами. У каждого их и так предостаточно, но, если устаёшь с ними бороться, лучшим лекарством остаётся смех. Главное – найти человека, с которым можно смеяться искренне.
