1. Глава 1
Старинная часовенка была небольшой, но род Нардейлов хранил это место, в котором соединялись браками все члены рода, как дань традициям. Роскошные свадьбы на тысячи приглашённых во дворцах и небольшое таинство соединения узами в маленькой часовенке.
Я с трудом шла по полустёртым ступенькам, к широко распахнутым инструктированным золотыми узорами дверям часовенки. Было тяжело нести несколько десятков килограмм платья, но это тоже дань традиции. Каждая невеста рода надевала это платье, всем оно было впору не потому, что девушки были одинаковыми по телосложению, а потому что платье было артефактом, древним, как сам род Нардейл.
Мне было плохо, голова гудела от информации, а ноги двигались еле-еле, как ватные. Я – чёртова попаданка! Кто бы мог подумать, Тамара Тарасова, сорока пяти лет, повариха в заводской столовке, стала попаданкой!
Я любила читать, да я любила истории про попаданок, но совсем не мечтала оказаться здесь. Слишком хорошо знала жизнь и понимала, что одно дело – сказка, и другое – реальность.
Будущий муж крепко сжимал мой локоть и вовремя поддерживал, чтобы я не упала. Но я не обольщалась, он просто не хотел, чтобы я встала перед жрецом с разбитой физиономией. Валентайну Нардейлу не было дела до того, что со мной будет. Я его трофей, вернее, хозяйка этого тела Ассамар Медиан, последняя из рода тёмных фей. Хотя какие феи? Капля крови дивного народа и множество историй, которые передавали из уст в уста. В этом мире давно нет фей, остались лишь драконы и люди.
Я зажмурилась, в который раз, пытаясь проснуться. Я не могу тут находиться, у меня там люди не кормлены! Глубоко вздохнула, чтобы избежать истерики. Я взрослая, пусть и в теле юной девушки, нужно собраться и мыслить здраво.
Очнулась утром, когда меня стали готовить к замужеству. Тело болело от множества ушибов, в голове мелькнуло что могли бы вылечить, лекари у Нардейлов хорошие, потом меня охватил ужас. Какие лекари? Какие Нардейлы?
Служанки, как призраки, молчаливые и жестокие. Они не слушали мои вопли, не отвечали на вопросы. Окунули в ванну, в большой комнате, обложенной мраморной плиткой, мыли в четыре руки, мазали кремами, молча, пресекая любые попытки отбиться. Вот Тамара могла бы им морды изукрасить, а квелая Ассамар могла лишь пытаться.
А потом пришла боль, а с нею память девушки. Кто хоть раз испытывал мигрень, представьте её силу, увеличенную в несколько раз. И неприятное ощущение, словно у тебя в мозгу копошатся миллионы червяков, мерзко. Я затихла, осмысливая новую для себя реальность. Понимание того, что я не сошла с ума, заставило зорко смотреть по сторонам и не нарываться. Я должна понять, что меня ждёт.
А ждали меня свадьба, и красавчик, жених, высокий, черноволосый с синими грешными глазами, Валентайн Нардейл. Правда, на невесту смотрел он с брезгливостью, словно на букашку, что прилетела в его тарелку. И всю дорогу до старинного поместья, в котором была часовня рода, молчал, иногда одаривая меня жёстким взглядом.
Отец Ассамар, старый маразматик долго держался за свою гордость и не хотел отдавать дочь замуж за дракона, а тот взял всё сам. Это я считаю его маразматиком, отца девушка любила, и гордая была за род, поэтому я тут. Она решила умереть: потомки фей могут отпустить душу, а взамен призвать мстителя.
На этом моменте можно поржать… Я и мститель! В этом тщедушном тельце, бесправная, трофей, на котором женятся, потому что земля всё же принадлежит потомкам фей, и магия не примет чужого. А так родит девка наследника и в расход её. Это всё я нашла в своей голове, словно книгу прочитала. И что делать? А что я могу? Меня даже служанки не слушаются. Я скрипнула зубами.
Войны между родами вспыхивали частенько, император смотрел на них сквозь пальцы, особенно если это род опальных фей, особенно если они предатели.
Нардейлы – драконы, чёрный род, тёмные маги. В роду более тридцати родственников, множество побочных ветвей. Они из приближённых к трону, кто им возразит? Вот и отец Ассамар не смог. Но нет мне дела до их разборок! Почему я тут оказалась?!
‒ Дочь Исхилы, согласна ли ты, стать женой сыну Самиара? ‒ жрец такой же древний, как стены этой часовенки, но смотрел на меня, на удивление яркими синими глазами, словно знал, кто я, ехидно смотрел.
Исхила – богиня в этом мире, все женщины – её дочери, соответственно, Самиар – бог, и все мужчины – его сыновья. Странное деление, но мне сейчас неважно, я не хочу замуж.
‒ Не согласна! ‒ сказала я, и мой голос звонким эхом унесся в вышину куполообразного потолка.
«Красивый голос», — мелькнуло в голове.
‒ Согласен, ‒ лениво сказал Валентайн, не обращая внимания на мой ответ.
‒ А я не согласна, ‒ повторила я и посмотрела на жреца.
Неважно, пусть опять сажают на воду и хлеб.
Судьбу Ассамар решали долго, а она в это время сидела в темнице с крысами, и спала на лежанке из соломы. Гордая была, но умерла, в чем тут гордость? Умру назло врагу?
Жрец запел на непонятном языке, по крайней мере, Ассамар его не знала, в часовенке запахло озоном, стало прохладно, хотя здесь вроде лето. Платье, расшитое камнями и золотыми узорами, не грело, а наоборот притягивало холод.
‒ Вам что, неважно, что я против? ‒ посмотрела на жреца, а он продолжал петь.
В воздухе парили золотистые капельки, которые раскрывались бутонами, а в них мелкие человечки со стрекозиными крыльями.
Много, много человечков, летали вокруг нас, осыпая золотистой пыльцой. Я даже на мгновение забыла, что меня насильно выдают замуж, заворожённо смотрела на первые явственные проявления магии в этом мире.
Я всё же попала… Так обидно! Где мой принц на белом коне, где любовь до гроба? Чёрный дракон и участь инкубатора.
Из золотистой пыли вырисовывались узоры, а жених вдруг решил сбежать, шагнул, назад выпуская мою руку, но не тут-то было. Узоры не дали ему уйти, притянули хищными плетьми, спеленали, заставили стоять смирно. Сверкающим взглядом дракон мог бы меня убить, но лишь взглянул на то, как магия сцепила наши руки. У меня даже возмущение в горле застряло, я поняла: происходит что-то непонятное. И дракону не понравилось, но сделать он ничего не мог. А кто я такая, чтобы сопротивляться? Жрец как пел, так и продолжил петь.
— Вариус, что ты делаешь? — рыкнул всё же женишок, но жрец словно не слышал.
Золотистые человечки и золотистая пыльца никуда не исчезали, приходилось дышать густым сладким воздухом, который, как кисель, заходил в лёгкие, но вызывал облегчение.
«Истинные узы» — вдруг пришло понимание. Так раньше женились, раз и навсегда, связывая две сущности, пока смерть не разлучит их, но смерть для двоих. Умрёт один – умрёт второй. То-то дракон всполошился, значит, что-то знает, неприятно, когда уже приговорённую к смерти привязывают к тебе вечными узами.
