Белугина Екатерина
Выварень
Зароптали механизмы лифта. С грохотом разъехались двери, и Глеб, перехватив поудобнее папку, вышел на лестничный проем между пятым и шестым этажами. Взбежал по лестнице. В обе стороны расходились общедомовые коридоры, перекрытые дверьми со стеклянными вставками. Глеб наугад шагнул вправо, изучил номера квартир над узкими кнопками звонков.
Не то. Значит, в противоположном.
Он всмотрелся в запыленное стекло. Две двери по прямой, две боковые, под каждой коврик, у той, что справа, ящик, на котором лежала стопка старых книг, длинная тусклая лампа под беленым потолком. Ветхо, но чисто.
Так можно было сказать и про весь район, и про большинство здешних домов. Весь фонд построен больше пятидесяти лет назад, проживали здесь в основном пенсионеры, те самые строители, инженеры, архитекторы. Глеб в этом видел некую вселенскую справедливость: понастроили, вот и живите теперь. Сам он раньше бывал здесь редко, от родителей досталась двушка в Ступино, новом жилом районе по другую сторону шоссе. А теперь вот придется торчать здесь каждый будний день с восьми до пяти. За неимением альтернатив Глеб неделю назад устроился главным инженером в местную управляющую компанию «Светлый город».
Глеб вдавил большим пальцем кнопку напротив номера сорок семь.
Выждал.
Вдавил еще раз.
За стеклом щелкнуло, и дверь сорок седьмой квартиры приоткрылась. Показалась седая старушечья голова. Глеб помахал папкой, давая знать, по какому делу пожаловал. Пенсионерка прищурилась, выползла из-за двери и зашаркала по потрескавшейся плитке. На вид ей можно было дать за восемьдесят пять, а то и больше. Но очков хозяйка не носила, на клюку не опиралась, на ногах вязанные тапки, по всему видать, собственного производства. Кривые, но все еще крепкие ноги затянуты в черные рейтузы. Поверх халата в пестрый цветочек болталась растянутая шерстяная кофта. Короткие волосы растрепались, морщинистое лицо недовольно хмурилось. Бабка отперла дверь и посторонилась.
– Заходь.
Глеб подавил раздражение. Ох уж эта старческая фамильярность. Между прочим, ему уже тридцать и среди коллег он известен как Глеб Сергеевич. Но делать нечего, нужно зарабатывать характеристику. Он улыбнулся и громко, отчетливо выговорил:
– Здравствуйте! Вы звонили.
– Да не ори. А где Зариб? – подозрительно спросила старуха.
Зариб, здешний сантехник, с самого утра смылся с мужиками из водоканала устранять протечку на соседней улице, а перед этим полчаса изливал Глебу душу, мол+ так и так, работа дерьмовая, а зарплата и того хуже, грозился уйти в Ступино, там хоть трубы новые. Глеб про себя только усмехнулся – как же, сдался ты там, в Ступино своих мастеров хватает.
– Зариб занят. В соседнем дворе трубу прорвало.
– А ты кто?
– Лажин Глеб Сергеевич, главный инженер УК «Светлый город». Составлю акт. Будем знакомы. – Глеб протянул руку, не переставая улыбаться.
Бабка на протянутую ладонь и не взглянула, развернулась и зашаркала к своей двери.
– Ну пошли, Лажин. Составляй свой акт. Только не облажайся, – и захихикала.
Глеб вздохнул и покачал головой, глядя ей вслед. Нет, ну вы только посмотрите, пожилая женщина, наверняка ветеран, а туда же. И еще говорят, молодежь испортилась, видите ли, уважения не проявляет. Бред.
Судя по расположению, квартира сорок семь окнами выходила на тихую улочку. Изредка шумели проезжающие автомобили, по полу между распахнутой в кухню балконной дверью и форточкой в спальне шнырял сквозняк.
– Ты разувайся, тапки возьми, – сказала ему хозяйка. – Тут у меня малость пыльно. Внучка раз в неделю приезжает, моет, готовит. Ты, кстати, женатый?
– Не довелось.
– Ну и славно, славно. Проходи.
Глеб ожидал, что попадет в затхлую темную обитель старости, но в квартире было свежо, разве что и правда немного пыльно. В узком коридоре на вешалках висели разномастные предметы старушечьего гардероба: халаты и кофты всевозможных расцветок, засаленный плащ, платки, брюки. Под древним на вид зеркальным комодом стояли рядком тапки. Глеб всунул ноги в те, что больше всего походили на мужские, – широкие и клетчатые. Успел краем глаза заметить свое сутулое отражение.
– Меня зови Клавдией Михайловной.
Мысленно смирившись со всеми заморочками хозяйки, Глеб отчаянно заскучал по своему кабинету. Но, вздохнув, поплелся следом.
Первая дверь вела в просторную спальню. Глеб разглядел аккуратно заправленную кровать, кресло, тумбу с телевизором, ковры на стенах, люстру с хрустальными висюльками. Дальше коридор загибался под прямым углом и вел на кухню. Слева находились смежные туалет и ванная, а справа еще одна комната, поменьше первой. Кухня имела выход на балкон и метров десять площади, не больше. Газовая плита, мойка, холодильник, покрытый белой краской комод, стол на тонких ножках, два стула и табуретка. На выложенном кафелем подоконнике стояли горшки с геранью и помидорами.
– Гляди, чего творят, изверги, – Клавдия Михайловна махнула морщинистой рукой на потолок.
Глеб поднял голову. Над мойкой расплылось уродливое бурое пятно. В углу краска разбухла, и с потолка в предусмотрительно подставленный тазик, медленно капала грязно-коричневая жидкость.
И тут Глеб понял, что угодил в ловушку. Пенсионерка нашла свежие уши и решила излить в них то, что уже много-много раз выслушивал Зариб.
– Каждый месяц погань льют, так и запиши в своем акте. Уж мы и звонили, и жаловались, а все одно. Участковый так ни разу и не явился, а Зариб к ним не ходит больше. Говорит, в суд подавайте. А какой мне суд?
Глеб решил действовать по инструкции: зафиксировать, заверить, доложить. Он открыл папку, заполнил обходной лист, указав квадрат и видимые повреждения. Да, ситуация не из приятных. Что у них там творится наверху?
– Можно? – он указал на ближайший стул.
Клавдия Михайловна кивнула и отошла к окну. Глеб пододвинул стул к мойке, снял тапки и встал на него. Тут же из тазика, в который успело накапать почти половина, потянуло гнилью и чем-то сладким, удушливым. Сглотнув набежавшую тошноту, Глеб задержал дыхание. Краска в этом месте бугрилась, отслаивалась. Такое потом не оттереть. Только шпатлевать и красить заново. Но что с перекрытиями? Если это происходит каждый месяц, должно быть, этой мерзости накопилось много. Старые блеклые обои держались из последних сил, в стене проглядывали щели.
– Тараканы есть? – спросил Глеб, все еще стараясь не вдыхать.
– А то как же. От них и лезут, – Клавдия Михайловна снова указала на потолок.
Глеб слез со стула, поставил его на место.
Дело пахло скверно. Причем в прямом смысле. Но решать надо, а то чуму какую-нибудь разнесут по дому. Глеб подумал о Санэпидемстанции, но решил на всякий случай уточнить у пенсионерки, вдруг уже был опыт.
