Человек не торопился. Листья, сухие и острые, шуршали и затихали под ногами, бережно храня инкогнито позднего гуляющего.
В конце аллеи появилась женщина. Человек отступил в самую тень, дождался, когда та, кого он ждал, проследует мимо, и уже после вышел. Обогнал и встал поодаль, у ограды, будто ни женщина, ни ее появление здесь, поздней ночью, в парке, его не удивляли.
Та наконец увидела его и остановилась. Газовый баллончик, предусмотрительно купленный пару месяцев назад от ночной шпаны, болтался рядышком, в кармане. Так близко, что она могла дотронуться до него кончиками пальцев. Правда, лезть за ним было бессмысленно, и оба – и мужчина, и женщина – прекрасно это знали. Сейчас ей не помог бы ни нож, ни пистолет. Ей было страшно, очень страшно, но в каком-то необъяснимом упрямстве она хотела сохранить лицо до самого конца.
– А если закричу? – спросила она вполне спокойно, но голос предательски дрожал.
– Это пожалуйста!
Мужчина сделал шаг вперед. Женщина побежала. Мужчина даже не прибавил ходу. Он просто шел вслед за ней, наблюдая, как увеличивается между ними расстояние.
Казалось, ей удалось оторваться. Она почти достигла выхода из парка – там, за воротами перекликались в ночи сигналами редкие машины. Женщина летела, не сбавляя ходу, полы плаща развевались – успела! То ли от испуга, то ли от радости близкого спасения она закричала. В этот момент женщина споткнулась о невидимую преграду и полетела лицом в мягкое покрытие беговой дорожки. Больше она не двигалась. Издалека она выглядела, как кукла, у которой выключили механизм.
Мужчина неспешно подошел. Одинокий фонарь освещал черно-белую, будто отпечатанную на эстампе сцену: фигура в глухом, слишком жарком для этого времени года пальто склонилась над распростертым телом. Мужчина не трогал женщину. Лишь раз протянул раскрытую ладонь по направлению к голове лежащей, в ней сверкнула стеклянная трубочка. Мужчина задержался в этом положении на несколько минут. Потом встал и так же не спеша отправился куда-то, тихонько насвистывая себе под нос. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что походка мужчины стала бодрее и пружинистей, а, возможно, это сыграли шутку тени ночи.
Яна сидела на единственном свободном стуле. Стоило только удивляться, как этот допотопный монстр дожил до нынешних времен – изрядно потрепанный, такой нелепый в окружении своих новеньких соседей. Их явно совсем недавно привезли из мебельного салона: все они были затянуты прозрачной пленкой. Свободным оставался только этот динозавроподобный колченог. Комната, где сидела Яна, выглядела как офис, в который въехали буквально утром. Свежепокрашенные стены, минимум мебели, на пустой стене – средних размеров плазма на кронштейне.
Напротив, за столом сидела девушка. Она уже минут пятнадцать исполняла соло на клавиатуре и молчала как немая. «Возможно, что и так» – подумалось Яне. Она вспомнила, что девушка не поздоровалась, лишь кивнула, впуская ее сюда. Девушка писала и писала, и Яне уже начало казаться, что про нее забыли. Вот было б здорово. Можно прикинуться кактусом, а потом тихонько встать и незамеченной слинять отсюда.
В офис без названия на метро «Юго-Западная» Яну вызвали письмом по электронке. Она могла бы проигнорировать его, но было одно «но». Яна не услышала намерений тех, кто отправлял письмо. Совсем. Глухая бетонная стена. У Яны еще не очень получалось читать чужие мысли, но она тренировалась и заметно прогрессировала. То, что телепатия у них в роду передается по наследству, она узнала относительно недавно – всего лишь пару лет назад, от бабушки, хотя догадывалась с детства. Когда легко читала то, что на уме у продавщиц в палатках, у девчонок со двора и в школе. Именно поэтому ее считали странной. Не от мира сего. Чувырлой. Нестандартом.
В сегодняшнем письме было всего три строчки:
«Уважаемая Яна Олеговна,
приглашаем Вас посетить центр поддержки детей, оставшихся без родителей.
Адрес: ул. Покрышкина 39, второй подъезд. Дата: 12 апреля».
Яне редко приходилось кому-то доказывать, что хоть родителей у нее и нет, но она вовсе не одна. У нее есть опекун. Собственная бабушка. К тому же она уже давно не маленькая, но в этом мире есть два правила, которым она следовала всегда:
– Не приближайся к дуракам. Не спорь с сильными.
Письмо было явно от вторых. Теперь Яна сидела здесь. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, она уставилась на экран ТВ, висящего напротив. Она уже видела эту картинку. Карета скорой помощи, проблески мигалок, пасмурное небо. И тело на газоне. Точно. Утром, когда на пару минут забежала на кухню. Бабушка как раз смотрела телек.
– Как спала, Януся? – спросила ба как ни в чем. Бодрым таким голосом, будто новые кулинарные рецепты по голубому экрану изучала.
– Угумс, – буркнула Яна, запихивая на ходу в рот свежее курабье, которое рассыпалось изо рта на подбородок и никак не хотело проглатываться. – Опять чушь с утра пораньше смотришь.
– Надо же быть в курсе дел, – незлобливо усмехнулась ба.
Решив не спорить, Яна поцеловала ба в щеку, в коридоре напялила куртку и, выходя, выкрикнула:
– Я побежала!
Последнее, что она заметила, выходя из кухни – картинка с экрана. Проблесковые маячки и тело на траве. Сейчас показывали то же самое. Яна мотнула головой. Угораздило ее попасть на эту муть повторно. Как Яна ни старалась, взгляд притягивало, как магнитом. Звук был выключен, и Яна поневоле цепляла взглядом титры внизу экрана.
«…сегодня ночью…»
«…предположительно в…»
«…нет свидетелей…»
«…в сознание не приходила…»
Слишком откровенные ракурсы шокировали. Яна содрогнулась при смене кадров. К нюням она себя не причисляла, но увиденное вызывало отвращение. Молодая женщина лежала на животе, сквозь спутанные волосы было видно повернутое в сторону лицо. Открытый рот, широко раздвинутые губы. И эти глаза.
«Как в «Звонке». Похоже, она здорово кричала.»
– Прости, забыла выключить.
Это были первые слова девушки за монитором. Голос показался Яне вполне приятным. Девушка нажала пальцем на крохотный пульт, и экран превратился в безликий прямоугольник.
– Ох уж эти новости. Кровища и насилие. Согласна?
– Угу, – кивнула Яна. – Мне долго еще ждать?
– Нет. Прямо сейчас и начнем, – усмехнулась девушка. – Меня Екатериной звать. Можно просто Катя.
– Приятно познакомиться. Может, скажете, зачем я здесь?
– Навыки гадания – это семейное, верно?
Яна ожидала чего угодно. Что будут спрашивать про родителей, например. Ведь ее сюда за этим пригласили? Мол, как она живет без них, да как справляется, нормально ли питается, все в этом духе. А тут – гадание. Ее никто. Никогда. Об этом. Не спрашивал. Тем более, чужие. Яна разозлилась, но виду не подала. Не то место. Не то время.
