Лена все стояла на одном месте, не имея сил даже пошевелиться. Капли тающего мороженого, купленного по случаю хорошего настроения и теплого осеннего дня, уже образовали на полу липкую коричневатую лужицу. «Теперь надо будет объяснять и ее происхождение в милиции, – мелькнуло в голове. – А начать с того, откуда этот разгром в квартире, ключи от которой были отданы мне соседкой «для присмотра». Замок взломан не был. Значит…».
Мысль о том, что ключи могли взять дружки ее сына, которые хороводом ходили вокруг Никиты, недавно вернувшегося из армии, практически парализовала ее.
«Он за это время совсем не изменился, такой же доверчивый, маменькин», – Лена сокрушенно вздохнула. Воспитывала с девяти лет она его одна.
А некоторых приятелей сына не раз встречала и выпившими, и обкуренными. В такие минуты ей даже становилось страшновато под их мутными взглядами. Что у них в головах?
«Предупреждала ведь, чтоб в дом не водил, пока снова их не узнает. Где теперь брать деньги, чтоб возместить все это?»
Потом ухватилась за спасительную, как ей показалось, мысль о существовании таких умельцев по части замков, что и не догадаешься, что дверь открывали. Может, это они в гости «заглянули»?
Лена обвела взглядом выпотрошенные ящики и смахнула слезу с длинных ресниц красивых карих глаз. Потерла лоб, отгоняя начинающуюся головную боль, и негнущимися пальцами начала набирать номер мобильного соседки.
«Что я ей скажу?» – задумалась она в ожидании соединения.
Вспомнился их первый разговор. Некоторая отчужденность, сквозившая в поведении, словах и даже молчании соседки, сковывала. Лена мало знала ее. Та купила квартиру месяца четыре назад и редко бывала в ней. Никак не объясняя свои отъезды, попросила в ее отсутствие заглядывать к цветам: «Они дорогие, и их много».
Лена согласилась. Хотя и помнила, что нельзя поддаваться первому порыву чувств – он нередко бывает слишком благородным. И теперь в который раз пожалела о своем неумении говорить «нет». А, с другой стороны, как не помочь в такой малости – полить цветы раз в три дня? Кто ж знал, что так получится.
– В милицию не звони, – реакция соседки была на удивление спокойной. – Приеду через пару-тройку недель – разберемся.
Лена облегченно перевела дух. Все же иногда вознаграждение – это не то, что человеку хочется получить, а то, чего хочется избежать. Она даже зажмурилась – так отчаянно хотелось забыть о происшедшем хотя бы на время. И отложить неочевидное домашнее расследование. Ведь прямо не спросишь, а сам кто сознается? Разве что случайно откроется. Как в ее недавней истории отношений.
В тот день Лена проснулась рано. Ее ожидала непростая встреча. Она надела свое любимое платье, придирчиво оглядела себя в зеркало и осталась довольна. Ее невысокую фигуру вполне еще можно было назвать точеной, пышные темные волосы, спадающие на грудь, оттеняли свежесть лица с правильными чертами, а легкий румянец волнения лишь усиливал ее обаяние.
Лене вдруг показалось нужным записать беседу на диктофон, чтобы потом еще раз над нею хорошенько поразмыслить. Так случилось, что недавно Лене оставила наследство ее тетя, с которой она была очень дружна. Тетя с мужем, лет десять назад ушедшим в лучший мир, жили душа в душу, но детей у них не было, и они почти всегда «выпрашивали» Лену к себе в пригород на все каникулы. Где не знали, как говорится, «чем повкуснее накормить, на что помягче усадить». Когда у Лены родился Никита, картина повторилась. Лена отвечала им той же теплотой и заботой. Они нередко ездили друг к другу в гости, частенько перезванивались и обязательно поздравляли друг друга с праздниками.
Но все резко изменилось после встречи тети с ее новым мужем. И даже не мужем, а сожителем. Ему не нравилась их тесная связь и задушевные встречи. Его так раздражали их телефонные беседы с обсуждением милых подробностей, что тетя старалась звонить только в его отсутствие. Но это бывало крайне редко, и общение стало сходить на нет. Когда же тетя внезапно ушла из жизни, Лену он даже не известил. Об этом грустном событии она узнала от тетиной соседки лишь через неделю. Как и о тетином завещании, написанном, оказывается, давным-давно. Согласно которому Лена съездила и приняла наследство. А два дня назад этот сожитель позвонил и попросил встретиться с ним и нотариусом, чтоб обсудить с ней дележ машины, которую купил вместе с тетей.
Времени на сборы было мало. Лена и раньше грешила тем, что частенько забывала проверить заряд батареи у мобилки. А после того как прочитала, что заряжать аккумулятор телефона на сто процентов нельзя, потому что так он быстрее изнашивается, вовсе перестала мучиться угрызениями совести на этот счет. И вот незадача – заряда на телефоне оказалось мало. Побоялась, что будет недостаточно… Как бы извиняясь, нежно чмокнула сонного мужа в щеку и взяла его телефон. Андрей знал о важности предстоящей встречи. Да, возможно, он некоторое время испытает неудобство без связи, зато наверняка удастся записать весь разговор. Зарядку на всякий случай захватила тоже. На встрече, почти на ощупь, стараясь сделать это незаметно для собеседников, начала искать в настройках телефона Андрея функцию «диктофон», случайно нажала на «сообщения»… и увидела, что не заглядывала туда совершенно напрасно. Зная о ее правиле «не читать чужих писем», муж даже не удосужился стереть вчерашнюю переписку. И можно сказать, что сейчас перед ней лежала очередная глава истории его отношений «на стороне».
Если бы все вокруг исчезло в этот момент – Лена не заметила бы. Что уж говорить о том, что она не только не дозаписала беседу, но и, практически не слушая собеседников, а лишь согласно кивая головой, подписала какие-то бумаги. Не читая. Какие? Она не знала. Ее торопили, да и ей хотелось поскорее остаться одной. В ее голове билась, вытесняя все остальные, единственная мысль. «Муж, мой муж изменяет мне уже долгое время».
Наскоро простившись, она вышла из здания. Помедлила, вспомнив, что оставила его телефон, с наконец найденной опцией «диктофон», лежащим на столе, но возвращаться не стала.
Ее начала пугать стремительно нарастающая боль. Она не могла и представить, что не физическая травма вот так моментально может привести к столь серьезным поломкам во всем существе. Горело в груди, разламывалась голова, дрожали руки, и темнота стояла в глазах. Сквозь эту почти непроницаемую пелену, едва различая дорогу, она медленно брела по улице, пока не потеряла сознание.
Пришла в себя на больничной койке. Узнала от нянечки, что упала неподалеку от больницы, прямо на глазах врача, вышедшего на улицу покурить.
– Он, сердешный, теперь много курит. Как с женой нелады пошли, так и шмалит папиросу за папиросой. За мальчонку своего переживает – мал тот еще.
