Сначала была идея, потом кто-то сказал: – А хрен ли «Сыны Анархии» есть, а у нас нет ничего похожего? И сначала так и хотели – типа, русские «Сыны анархии». Но…в результате, получилось то, что получилось. Ни разу не то, что собирались.
Мне кажется, что эта тема еще ждет своего автора. И кто-то обязательно напишет правдивую, честную и красивую книгу про мотоклубы в России, про то, каково это. Кто-то, но, видимо, не я. Не чувствую себя в праве.
Читая эту книжку, читатель, наверное, обратит внимание, что никаких географических привязок, реально существующих имен и названий, кроме тех, без которых уже никак не обойтись, в книге нет. Это касается, прежде всего, клубного движения. Не хотелось бы, упомянув один клуб, обидеть или невольно принизить десятки других, не менее достойных! Поэтому реальных названий клубов здесь нет.
Относительно событий, происходящих на Ближнем Востоке – это не больше, чем авторский вымысел. Какие-то аналогии с реально произошедшим в Бейруте в начале 80-х, целиком на совести тех, кто эти аналогии проводит.
Ну и, наконец… О книге! О чем она? Она о тех, кого называют «хрустики», «двухколесные», «одноразовые», а иногда и «ух ты ж, бля!», когда пролетает мимо очередной мотоциклист. Кто эти люди? По каким законам они живут? Как становятся мотоциклистами?
Думаю, Вас ждет немало открытий. Представьте себе – те, кто сознательно выбирает такой образ жизни, они такие же люди. Им так же больно, они так же любят и ненавидят. И они так же устают от всего этого, слезая с мотоцикла, и обещая себе никогда больше на него не садится.
В книге будут попадаться всякие незнакомые слова, а нередко слова, которые Вы знали, но не подозревали, что у них может быть еще и такое значение. Все эти слова я постараюсь по мере сил и способностей объяснять.
Знатоки! Не кривитесь! Я объясняю, как умею. И прежде всего для тех, кому при слове, например, «литр» воображение рисует исключительно пакет молока или сока… Для нормальных, в общем людей…
Итак, пожалуй, поехали! Джентльмены! Заводите моторы! И внимание! Я, конечно, ни в коем разе не считаю себя «рупором эпохи» или «живым классиком», но такой книжки, на сколько я помню, в нашей стране еще не было. Вполне возможно, что у кого-то из Вас жизнь поделится на «до и после», когда вы прочитаете эту книгу. А там и до мотоцикла недалеко… Мое дело – предупредить!
Внимание!!! В книге присутствует ненормативная лексика (много), а также сцены курения, употребления алкоголя, насилия и секса!!!
Благодарность: Вере Баженовой и Дмитрию «Барду»! За саму идею, за помощь и вдохновение, за то, что некоторые персонажи книги никогда не стали бы такими, если бы не эти люди…
Отдельное спасибо Петру Н.
За помощь и за то, что не позволил ошибиться в принципиальных вопросах, касающихся клубов МС и 1%-х клубов!
Одноразовые. Пролог. Москва. Наши дни.
И была осень. Ну, как осень? То самое время, когда еще тепло и солнце светит, и небо синее, но что-то и в небе, и в желтеющих листьях и пыльном асфальте, обязательно ткнет тебя мордой – скоро! Скоро уже будет не так. Будет холодно, противно, а потом вообще – снег.
Седой мужчина, про таких обычно продавщицы в «Пятерочке» говорят – «интересный», прошел через КПП и не
спеша зашагал по аллее больничного парка. Приметы наступающей осени его мало волновали. Он шел по больничной аллее туда, где голуби суетливо клевали крошки, которые кидал им молодой парень, сидящий на скамейке.
Рядом со скамейкой стояли костыли, правая нога парня топорщилась железными спицами. Парень крошил кусок хлеба и улыбался, подставляя лицо солнцу. Увидев мужчину, парень встрепенулся и кинул в голубей оставшийся хлеб. Подхватив костыли, он ловко вскочил на ногу и сделал несколько шагов к мужчине.
– Дядь Вов! Здрасте… – мужчина пожал протянутую руку и оглянулся по сторонам. Из кармана куртки мужчина вынул плоскую, стеклянную фляжку коньяка и ловко сунул ее в карман халата парня. Тот заговорщицки оглянулся, приложил ладонь к груди.
– Рахмат, дядь Вов! Чего должен? – тот, кого назвали дядей Вовой усмехнулся одними глазами и коротко отмахнулся.
– Забей! Боженька велел привечать сирых и убогих… – дядя Вова хотел сказать еще что-то, но в парк из-за больничного забора ворвался сначала гул, потом рокот, быстро перешедший в визг. Оба, как по команде повернулись в сторону звука и тщетно пытались что-то рассмотреть за деревьями.
– Литр1 – не меньше, – восторженно пробормотал парень и даже попытался привстать на цыпочки, но едва не завалился назад. Дядя Вова еле успел поймать его за локоть.
– Может и литр, – задумчиво произнес дядя Вова и тут же добавил, – А может на кавася трехсотку прямоток вкорячил2 и ездит теперь, типа гонщик…
Парень какое-то время обдумывал сказанное, а потом встрепенулся.
– Дядь Вов! А чо это я убогим вдруг стал? С каких пирогов? – дядя Вова пожал плечами.
– А валить на заднем3 по Яузе, в три часа дня – это от большого ума, да? – парень смутился, уселся на скамейку и старательно принялся любоваться голубями, которые уже почти доклевали остатки батона. Дядя Вова удовлетворенно кивнул.
– Вот то-то. Сиди и не чирикай, спиди-гонщик. Иди вон… – дядя Вова кивнул в сторону стоящей возле больничного корпуса медсестры, которая активно пыталась привлечь внимание парня, – …Тебе на клизму пора! – парень тоже заметил медсестру и погрустнев, встал, подхватил костыли и поплелся к больничному корпусу.
– Держись, брат! – послал ему в спину дядя Вова, – В следующий раз умнее будешь… – парень, не оборачиваясь вскинул над головой сжатый кулак и продолжил свой путь.
Дядя Вова, усмехнувшись, свернул за угол и вскоре уже поднимался по неширокой лестнице. На площадке перед дверью со светящейся надписью «Блок интенсивной терапии», он вытащил из висящей на плече сумки белый халат и мягкие тапочки.
Он как раз балансировал на одной ноге, пытаясь натянуть второй тапок, когда распахнулась тяжелая, матового стекла дверь, и толкнула дядю Вову блестящей ручкой.
– Да твою… – дядя Вова с трудом поймал равновесие и с негодованием воззрился на выскочившую на площадку миниатюрную девушку в хирургическом костюме с веселыми мишками на ткани.
– Вика, блин! Тебя в жопу укусили? – начал дядя Вова, но тут же коротко спросил, – Что? – та которую назвали Викой, моментально прошла лицом длинный путь от ярости – «типа хрен ли стоишь на дороге?», до радости узнавания, а потом и грусти.
– Привет, дядь Вов! Ничего. В приемник4 бегу, там привезли кого-то, а у них катетеры кончились… – она взмахнула какими-то пластиковыми штуковинами. Дядя Вова оглядел ее с головы до ног. Вика могла бы блистать на подиуме. Точеная фигурка, красивая лицо с огромными глазами. Про таких говорят – «чья-то погибель». Только вот какая-то грустинка в глазах делала ее куда старше своих двадцати с небольшим лет.
