Осень, Крым, раннее утро, небо слегка сереет, едва отделяясь на горизонте от свинцово-серого моря.
Рыбацкая лодка в открытом море, в ней трое рыбаков, они выбирают сеть.
ТИМОХА: Зацепилась, блядь. Колян, присвети.
Андрей зажигает крохотный фонарик, прикрывая его рукой, вдвоем с Тимохой распутывают сеть.
СЕРЫЙ: Не сильно там сверкай, погранцы заметят.
АНДРЕЙ: Да ладно, все тебе погранцы.
СЕРЫЙ: Это у тебя ни разу лодку не отбирали, так ты и…
ТИМОХА: А ну тихо, мужики! Тихо! Слышите?
СЕРЫЙ: Чего?
ТИМОХА: Шторм идет. Слышишь, море гудит?
СЕРЫЙ: Точно, блядь, гудит! Гудит море! И забрались далеко, не дай бог!
ТИМОХА: Мужики, давай быстро. На берегу разберемся.
Тимоха ножом режет сеть, зацепившуюся за винт двигателя. Андрей и Серый быстро выбирают сеть с рыбой, Тимоха пытается завести мотор, тот не за водится. Тимоха рвет на себя трос зажигания.
Да давай, блядь, давай!
* * *
Подмосковье. Раннее утро, темно.
Камера снимает через окуляр прибора ночного видения, из леса, через кусты.
Дождь, в кювете лежит джип, стекол нет, видно, что он несколько раз перевернулся, крыша помята.
На трассе стоит милицейская машина, два милиционера ходят возле джипа, светят фонариками.
ПЕРВЫЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: Накупили машин, козлы, ездить не купили.
ВТОРОЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: Трасса ровная, на таком самолете…
ПЕРВЫЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: Заснул, наверное. Или бухой.
ВТОРОЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: Пошли в машину, будем вызывать.
ПЕРВЫЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: А с этим чего?
Показывает ноутбук, мобильный, еще какие-то вещи, которые он достал из джипа.
ВТОРОЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: В деревне спрячем. Хуй его знает, кто он такой (смотрит в документы, подсвечивая себе фонариком). Савелюшкин Артур, блядь, Альбертович. Начальство приедет, вопросы будут. Мобилку оставь.
Картинка сменяется на обычную. Милиционеры в машине, Первый за рулем, заводит машину и едет, Второй говорит в рацию.
«Бамут», «Бамут», я «Тамбов-три». У нас «Воздух», «Воздух», прием.
Голос из рации: «Тамбов-три», «Тамбов-три», подтвердите «Воздух».
«Воздух», один в машине, Савелюшкин Артур Альбертович, госномер (называет номер), 177 регион, джип (называет марку джипа).
Голос из рации: «Тамбов-три», вы на месте?
На месте. Осмотрели все, он с трассы вылетел, дорога чистая.
Голос из рации: «Бамут» «Воздух» принял, ожидайте.
«Тамбов-три», понял, жду на месте.
(Первому) Здесь сверни, и газу, у нас минут двадцать.
Машина сворачивает с трассы на боковую дорогу.
* * *
Город Владимир. Раннее утро, старый частный дом, одноэтажный, с маленькими подслеповатыми окнами.
Широкая металлическая кровать, на ней спит женщина средних лет, цыганка. Внезапно она рывком садится в кровати, смотрит перед собой широко раскрытыми глазами, лицо ее страшно, волосы всклокочены. Она шумно дышит, через несколько секунд негромко зовет.
ЦЫГАНКА: Любка! Спишь?
Из соседней комнаты, отделенной от спальни Цыганки плетенной из веревки занавеской, раздается молодой женский голос.
ЛЮБА: Нет, мам, не сплю.
ЦЫГАНКА: Почему?
ЛЮБА: Приснилось плохое.
ЦЫГАНКА: Приснилось. Нож снился?
ЛЮБА: Не помню.
ЦЫГАНКА: Дура проклятая! Вспоминай!
ЛЮБА: Мам, ну чего ты?
ЦЫГАНКА: Ушел кто-то сейчас. Под ножом ушел.
ЛЮБА: Вспомнила. Снился нож, кривой, не русский. Били меня, не попали.
ЦЫГАНКА: Значит, отец твой ушел, больше некому. Вставай, спать теперь нельзя, теперь попадут, если заснешь.
* * *
Крым, день, море штормит.
К берегу подходит рыбацкая лодка, Андрей и Серый на веслах, Тимоха вычерпывает пластиковым ведром воду из лодки, двигатель не работает.
Подойдя к берегу, рыбаки прыгают в воду, их накрывает волной, они тащат лодку на берег.
С берега в воду прыгает собака, овчарка, плывет к рыбакам, зубами хватает Андрея за руку и плывет к берегу, «спасает».
Рыбаки хватают лодку за борта и вытаскивают на берег волоком подальше от линии прибоя, в лодке плещется вода, плавают сети, бьется рыба.
Крым. Небольшой частный дом на окраине поселка, все запущено, в огороде растет бурьян.
За столом сидят рыбаки, пьют водку, самая простая закуска: огурцы, помидоры, хлеб, лук.
Возле стола лежит овчарка.
ТИМОХА: Ну, мужики, давай за удачу!
СЕРЫЙ: Лучше за нас с Коляном, если б мы не выгребли… Движок-то у тебя, блядь, мертвый!
АНДРЕЙ: Потом за нас. Давай за фарт!
Рыбаки выпивают.
* * *
Подмосковье, день.
На месте аварии стоят несколько милицейских машин, джип грузят на платформу эвакуатора, труп, укутанный в полиэтиленовую пленку, несут в микроавтобус. Крупным планом лицо покойника, у него нет одного глаза, вместо него – опухоль. Второй глаз, ярко-голубой, смотрит в небо. Милиционеры расходятся по машинам, в микроавтобусе оперативно-следственной группы Второй патрульный пишет какие-то бумаги, Первый патрульный разговаривает со Следователем.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Слушай, Рыков, странная картина получается. Вещей у него нет, денег тысяча рублей. Что же он без денег на такой машине путешествовал ночью?
ПЕРВЫЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: А я знаю? Может, он здесь живет рядом, в Жуковке, например. А может, кто-то раньше нас подъехал, мародер.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Может, и живет. А может, мародеры. Все взяли, тысячу нам оставили, на капусту. А может, вы с Сергеевым лишние вещи зацепили. В прокуратуру дело пойдет, а им нашего, мента, упаковать – за счастье. Ну как, ничего не придумал?
ПЕРВЫЙ ПАТРУЛЬНЫЙ: Да что мне придумывать? Вон у Сергеева спрашивайте, я что знал – рассказал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ладно, смотри, чтобы не пожалеть потом. Иди пиши рапорт, пора заканчивать.
* * *
Владимир, частный дом.
Цыганка и Люба сидят за столом, на столе лежат фотографии, старые бумаги, свидетельство о рождении, паспорта. Отдельно – деньги, перетянутые резинкой и завернутые в полиэтилен, рубли, не очень много.
ЦЫГАНКА: Вот тогда мы с ним и познакомились. Он красивый был, деловой, сильный, а я от своих отбилась. Мне шестнадцать лет было, самостоятельная.
ЛЮБА: Вы в Москве познакомились?
ЦЫГАНКА: Нет, в Нижнем. Он там с заводом что-то изобрел, «Волги» продавал куда-то, что-то взамен поставлял, химичил. Жили вместе, недолго, потом ты родилась. Не захотел он со мной возиться, купил этот дом, и поминай, как звали.
ЛЮБА: И больше вы не виделись? Ни разу?
ЦЫГАНКА: Обиделась я на него. Знаешь, что обида наделать может?
ЛЮБА: Знаю, мама.
ЦЫГАНКА: Ну вот, какие уж здесь встречи. Так, слухи иногда доходили. Снился, бывало. А сегодняшнее известие – самое верное. Раз и меня и тебя ножами били – значит, он и ушел, некому больше. Так что поедешь в Москву, найдешь там кого-нибудь, кто его знал. Может, полагается что-нибудь от его богатства и тебе.
ЛЮБА: А ты как без меня? Одна будешь работать?
ЦЫГАНКА: Опасно одной, не буду без нужды. Мне бы самой поехать, да не выйдет.
ЛЮБА: Может, поедем?
ЦЫГАНКА: Отсюда меня только вынести можно, сама знаешь. Звонить будешь, рассказывать. Только смотри мне! Москва не Владимир, там много всяких…
