Горячее августовское солнце как будто зависло над спортивным городком. Неподвижный воздух был напитан ароматами заброшенных фруктовых садов, запахами прелых трав и полевых цветов. А еще в нем так же неподвижно висела пыль, выбитая из земли сапогами курсантов, запах пота и густой русский мат, то и дело вырывавшийся с хрипом из измученных глоток людей. Диверсионная школа абвера, работавшая под вывеской «Дорожно-строительная колонна № 27» с номером полевой почты № 00220, функционировала, как хорошо отлаженный конвейер. Начальник школы капитан Лун был человеком энергичным и отличался творческим нестандартным подходом в своей профессиональной деятельности. Одной из главных его забот, кроме подготовки агентов, была еще и вербовка кандидатов.
Вербовались будущие диверсанты не только в концлагерях для советских военнопленных. Среди населения работали полномочные представители начальника лагеря. Они черпали будущие кадры среди беженцев, безработных, людей с криминальными наклонностями, которые попадали в поле зрения немецких оккупационных властей. Претенденты прибывали в лагерь, где и проводилась окончательная вербовка. А потом – два месяца интенсивной подготовки.
Два часа перед обедом были самыми трудными. Без передышки, до одури, курсантов гоняли на спортивном городке, по полосе препятствий. До безупречности отрабатывали приемы приземления на парашюте, плавания в одежде и сапогах. После обеда полчаса перекур и теоретические занятия: изучение советских гражданских и военных документов, реальной обстановки в глубоком тылу в промышленных зонах, знакомство с системой работы милиции, местных органов власти. Вечером – зубрежка новых материалов, индивидуальная психологическая обработка, иногда внезапные «тревоги» по ночам.
Тех, кто не выдерживал или на чей счет у руководства школы возникали сомнения, отправляли в концентрационные лагеря Полтавы, Киева, Умани. Так охранялась секретность школы. Человек, знавший о ней, не должен был выдать эту тайну. И он исчезал.
Невысокий, с тонкими чертами лица и хитрыми прищуренными глазами, капитан Лун был удивительно похож на крысу, принюхивающуюся к куску сыра. У окна кабинета, выходившего во внутренний двор школы, рядом с начальником школы стоял высокий стройный человек с аккуратно подстриженными усами. Он смотрел на курсантов, занимающихся на полосе препятствий, и хмурил светлые брови.
– Скверный материал, – пробормотал он.
– Что вы сказали? – почти без акцента спросил начальник школы. – Вы недовольны подготовкой своих соотечественников?
– Вы не сможете подготовить их лучше, – пояснил мужчина с усами. – Дело не в том, что они мои соотечественники. Большинство курсантов не способны стать диверсантами и разведчиками. Физические данные не те, способности низкие. Вы набираете курсантов в самой низкой непрофессиональной среде.
– Вы очень умный человек, Храпов, – с сарказмом заметил Лун. – Вы в самом деле полагаете, что Германия будет тратить много сил и средств, чтобы подготовить агентов, которым нужно выполнить только одно простое задание? Одно, понимаете? Это расходный материал, одноразовые детали большого механизма. Мы выполняем приказ о тотальной заброске. Наша задача: наводнить Советский Союз диверсантами, это – как высыпать в подвал с продуктами ведро тараканов. Не важно, сколько из них подохнет по пути, сколько переловит НКВД и милиция. Главное, чтобы их было много, чтобы ваша родина, штабс-капитан, захлебнулась от обилия этой мрази. Они вам не нравятся? Меня тоже тошнит от них, но кто-то же должен работать и ассенизатором!
– Значит, и я для вас расходный материал? – Храпов повернул голову к начальнику школы.
– Вас ценит мое руководство, – ушел от ответа немец. – А я солдат и всегда выполняю приказы. Если мне сказали, что вы нам нужны, значит, я буду с вами работать. Но меня мало волнуют ваши возвышенные идеи. Мне все равно, кто из вас по какой причине работает на Германию. За деньги, из желания выжить, из-за обиды на советскую власть, от страха. Мне все равно.
– Вам не понять, что значит для человека Родина? – удивился Храпов. – Мне казалось, что немцы сентиментальная нация.
– Послушайте, Храпов. – Лицо Франца Луна стало каменным и холодным. – Никому не дано обсуждать нашу нацию. Даже вам. Отправляйтесь отрабатывать свой кусок хлеба, свое имение, о котором вы мечтаете. Что там вас еще привлекает?
Храпов от такого замечания сам превратился в кусок камня. До такой степени сжались его зубы, что кажется, вот-вот – и брызнет крошками эмаль. Затвердели скулы, руки в локтях стали стальными. Коротко опустив в кивке голову и щелкнув каблуками, бывший штабс-капитан повернулся и вышел из комнаты. «Убивать, – шептал он себе под нос, – убивать. Если бы я ненавидел большевиков меньше, чем вас, я давно бы заложил бомбу под это осиное гнездо! Господи, как стыдно, что приходится марать руки и сотрудничать с этими выродками. Если бы не цели… Дорога в ад выложена благими намерениями!»
Храпов не понимал, как можно работать, как можно готовиться к заброске, даже не зная цели группы! Недоверие, презирают всех русских! Эх, отольются вам наши слезы – дайте только срок…
Но бывший штабс-капитан Храпов, член Русского общевоинского союза[1], понимал, что без помощи Германии большевиков не победить. Да, фюрер никогда открыто не обещал землю и власть в новой России после победы над ней русскому дворянству, не говорил о восстановлении монархии или демократического строя. Он видел новые земли лишь колониями для немецких арийских поселенцев. Но все же те из русских, кто пошел на сделку с Германией, надеялись, что со временем они сыграют определенную роль в глазах фюрера, что многое изменится в лучшую сторону. Что Россия станет прежней.
Храпов не знал, что капитан Лун долго смотрел ему вслед из окна своего кабинета, напряженно о чем-то размышляя.
– Разрешите? – раздался за спиной голос.
Немец повернулся. Инструктор по диверсионной работе Базанов, как всегда, стоял и потирал руки. Возникло ощущение, что он только что вышел из скотобойни. Но, заметив взгляд Луна, инструктор тут же опустил руки и вытянулся в почтительном ожидании. «Мясник, – снова подумал немец, глядя на инструктора. – Видел, как он бьет курсантов, как наказывает за проступки. Всегда обязательно до крови».
– Группа готова?
– Так точно, господин капитан, – уверенно отозвался Базанов.
Трое курсантов, одетых в одинаковые темно-серые комбинезоны, вошли и вытянулись перед начальником школы. Лун знал в лицо и по фамилиям всех курсантов. Обычно в школе их было не больше 50–60 человек. Лично проверяя подготовку, посещая занятия, капитан запоминал их со всеми сильными качествами и слабыми сторонами.
