Моя история началась в незапамятные времена. Был далёкий и невозвратный 1951-ый год. Именно тогда, в знак примирения между моими родителями был зачат я.
Я появился на свет хмурым октябрьским днём. Роды проходили тяжело, и чуть не стоили моей матери жизни. Но благо, всё закончилось хорошо. В 22:12 я впервые увидел свет и ознаменовал это событие истошным криком, которым дети частенько знаменуют начало своей жизни.
Я был вторым ребёнком в семье. Мой четырёхлетний брат к моменту моего рождения уже успел пережить все прежние ссоры и многочисленные расставания между мамой и папой. Впрочем, такая же участь ждала и меня.
Первое время я был меленьким и сморщенным существом похожим на инопланетянина с далёких уголков нашей вселенной. Как и все дети, я плакал, кричал, капризничал и не давал спать родителям и брату, который к тому моменту был уже достаточно взрослым, чтобы присматривать за мной и оберегать от опасностей бытового мира.
Тех времён я почти не запомнил. Но мне часто о них рассказывал мой братишка. Это были весёлые истории из нашего детства, которые с теплотой вспоминают за праздничным ужином родители и близкие родственники, заставшие времена нашей беспомощности.
Даже несмотря на свою скоротечность детство – это самая прекрасная пора. Тогда жизнь была интересной и беззаботной, а такое слово как рутина и вовсе не существовало. Я мог часами разглядывать цветные картинки из детского журнала и ни в чём больше не нуждаться. А все переживания и невзгоды отлично лечились шоколадом.
Через шесть лет мои родители окончательно разругались и решили, что им будет намного лучше существовать друг без друга. Мама захотела начать новую жизнь, – без нас, – а отец, окончательно разочаровавшись в жизни, увёз нас с братом подальше от индустриальной цивилизации в непорочную лесную глухомань.
Старая деревянная изба, в которой мы поселились, терялась в глухих и необъятных таёжных просторах. Она находилась в нескольких десятках километров от ближайшего города и была окруженная со всех сторон первородным лесом.
Этот дом перешёл отцу по наследству от деда, который в начале двадцатого столетия построил его собственными руками и прожил в нём всю свою старость, пока в сороковых годах его не съел медведь-людоед.
Когда-то эти края были процветающими. Здесь стояла русская деревенька, в которой крестьяне дружно уживались друг с другом, полагаясь на тяжкий труд и милость тайги. Мужики кормили свои семьи охотой и рыбалкой, а женщины воспитывали детей и хранили домашний очаг.
В конце тридцатых годов в тайге началась массовая вырубка лесов. Лесоповалы истребляли огромные участки, оставляя землю голой и бесплодной, а деревня стала промышленным центром округа. Для того чтобы облегчить доставку древесины в крупные города, государство принялось прокладывать железную дорогу. Но с началом войны работу в спешке прекратили.
Горстка местных жителей так и осталась доживать свой век наедине с природой.
***
Когда мы добрались на старом отцовском грузовике до деревни, она подавала последние признаки жизни. Кроме нашей избы, жизнь тлела лишь в одном доме. Восьмидесятилетняя старуха Клавдия, ухаживала за своим прокажённым сыном Власом и поддерживала маленькое хозяйство из нескольких коз и горстки пёстрых куриц. Мать и сын – которому во время прокладки железной дороги покалечило обе ноги – были единственными коренными жителями этих краёв. Остальные крестьяне давно уже разбрелись по миру в поисках своего предназначения или и вовсе погибли на великой войне.
Кроме двух избушек, в деревне повсюду виднелись следы прошлой жизни: земля была усыпана предметами быта и ржавым рабочим инструментом, пролежавшим на одном месте целые десятилетия. Многочисленные постройки стояли недостроенными. Брошенные человеком и принятые в свои владения природой, все эти атрибуты являлись памятником минувшим годам, которые были насыщенны жизнью и человеческой деятельностью.
С первого же взгляда деревня показалась нам уютной и спокойной. Тишину здесь нарушали лишь дикие звери и ветер, который яростно обрушивал свою мощь на кроны деревьев и играл их стволами песни, посвящённые лесу. Вечерами эти песни пробуждали в нас чувства тоски и одиночества. Мы вспоминали город и скучали по нему. Но днём, нас неудержимо манили брошенные бастионы покинутых сооружений и километры неизведанных лесных просторов.
