Первый провал гениальной училки
– Когда у тебя под столом не будет грязи, тараканы от тебя уйдут.
– У них там кладбище. Должны же они навещать погибших родственников.
– Что ты такое говоришь, Маруся?
– Что вижу, то и говорю. Вы занесли в наш дом нечисть.
– Замолчи! Не спорь со мной! Ты не можешь знать английский лучше меня. Я училась в институте пять лет.
– А я слушаю в наушниках разговорную речь и запоминаю.
– Это смешно. Это не способ самообладания.
– Ещё какой. Мне помогает. Вы уже третья в моём списке ограниченных зубрилок, которые знают только крылатые выражения и не могут нецензурно выражаться на другом языке.
– Я всё равно научу тебя английскому.
– Я сама уже довольно хорошо его знаю. Я говорю на нём лучше, чем по-русски. Я ещё французский учу.
– Зачем тебе французский?
– Люблю фильмы Жан-Поль Бильмандо. Игрушка – мой любимый фильм. Он не для ограниченных. Он многому учит. Особенно, как покупать взрослых в магазинах и издеваться над ними дома.
– Это ужасно. Я в шоке. О, мой гад.
– Не затягивайте снова это о, мой гад. Давайте начнём урок. Я уже вытащила наушник из уха, выключила музыку и закрыла окно. Потому что вам видите ли дует. Мне душно, а вы заставляете меня дышать тухлым шоколадом или гнилым яблоком. Я не разбираюсь. Вот, вдохните мой. В них сочетается лёгкая композиция ромашки и шалфея.
– Маруся, перестань.
В комнату вошёл Максим Николаевич.
– Ты опять без стука, Максим Николаевич. Я сейчас работаю, но через полчаса я освобожусь.
– И мы сходим в кино на тупую мелодраму.
Тем же голосом сказала Маруся.
– Моя мама оплатила нам три часа занятий. А мы отзанимались только полтора. Мелодрама отменяется.
– Маруся, не будь такой невозможной.
– Тогда я не буду собой, и буду пресной и неинтересной для дорогого мне человека.
Нотки веселья в глазах Маруси сменились грустью.
– Давайте сделаем так. Она пойдёт одна, а вы, Максим Николаевич, будите учить меня боевым искусствам, как мы и договаривались.
– Я не пойду без него! Я поставлю тебе двойку!
– Мы не в школе. Вы – репетитор, а не учитель, а ваши оценки на мои отметки в школе не повлияют.
– Я переношу это занятие немедленно!
– Мне же легче. Истеричку меньше видеть буду. И кто из нас взрослый, образованный, всеми уважаемый человек?
– Разумеется, я.
– Само совершенство 2018 года. Не катишь.
Пошутила Маруся. Еле сдерживая смех. Сидела девушка, вцепившись в стол.
– О, мой гад. Я не могу больше заниматься. Это слишком тяжело для меня.
– Я как всегда права, Маруся. Ты безнадёжна.
– Вы убиваете во мне потенциал ученика. Это не педагогично, Марина Сергеевна. Вы унижаете меня, оскорбляете, прерываете наши занятия, когда вам вздумайте. Заходите в мою комнату без стука. А откуда у вас ключи от нашей квартиры? Может быть, вы меня обворовывайте? Из моей копилки пропало пять рублей. Может быть, я их не туда положила, но я уверена, что там было столько.
Училка разрыдалась от выслушанных претензий.
– Я умею ломать всех. У меня природный талант. Максим Николаевич, что вы в ней нашли? Она – самовлюблённая эгоистка, умеющая только ломать психику своим ученикам.
– Тебе что-то сломать очень трудно, Маруся.
– Она не любит вас. Ей нужны только ваши деньги. Я видела её в кафе с другим мужчиной. Она сказала, что это её брат. Но я ей не поверила. Женское чутьё меня никогда не обманывало.
– Маруся, не имей привычки наговаривать на хороших людей.
– Хорошие, ещё не значит, любимые.
Еле слышно сказала девушка и отвернулась, чтобы Максим Николаевич не увидел брызнувшие из её глаз слёзы.
– Маруся, держи себя в руках! Ты уже довела Марину Сергеевну до истерики. – Вы уже достали меня, взрослые люди. Маруся, успокойся! Маруся, замолчи! Маруся, держи себя в руках! Мне уже семнадцать лет. И я не умею врать. Я не терплю ложь в людях и в своих словах. А она пропитана этой ложью до корней волос. Слышите, до корней волос! Хорошо. Идите в своё кино. Я буду заниматься самообразованием. Вы обещали научить меня боксу. А сами, всё свободное время тратите на эту, извините за выражение, курицу. Идите, идите. Я хочу побыть одна, подумать, попытаться это забыть.
Входная дверь хлопнула. В комнату Маруси зашла мама.
– Ты опять нагрубила Марине Сергеевне?
– Да не грубила я ей. Я просто сказала ей правду в лицо. Я не кричала и не ругалась. Я не виновата, что она дура. В этом можно винить только Бога. Ну, ещё её родителей.
– Маруся, будь терпимее к людям.
– Её уровень понимания ниже среднего. Гораздо ниже.
– Тогда, может, ты поможешь мне приготовить обед? Если ты сейчас ничем не занята.
– Да, мама. Я люблю готовить. Жаль только, что папа не успел этого оценить. В раннем детстве кухонная плита была для меня чем-то далёким и опасным.
– Ты опять шутишь, Маруся?
– Да. А как в жизни без позитива и шуток? Не проживёшь. Ладно. Мне пора на танцы. Зря мы наняли эту Марину Сергеевну. Не нравиться она мне. Душа у меня к ней не лежит. Лучше бы я сама учила английский. Или с Оксаной Алексеевной. Она была хорошей. Мне она нравилась.
– Ну, хорошо, иди. Только не задерживайся. К нам на ужин придёт Максим Николаевич.
– Зачем?
– У нас кран потёк.
– Он будет работать у нас за еду, как раб? Мама, это низко даже для тебя. Тогда я уже точно не буду готовить. А то высыплю всю солонку в одну кастрюлю, и никто не будет есть.
– Почему ты его так не любишь? Что он тебе сделал?
– Он с ней, а я не хочу их видеть вместе. Он никогда не будет со мной.
Подумала девушка и пошла собираться.
– Почему я такая маленькая и необразованная. Я ему совсем не нравлюсь. Может, тоже стать училкой английского и тогда он на меня посмотрит? Нет. У него просто испорченный вкус. Ненавижу. Может, она его приворожила? Куклой Вуду или чем там ещё привораживают эти ненормальные гадалки. Мне кажется, что если что-то не твоё, то твоим и не будет. и бесполезно молить о помощи Богов, темболее греческих. У них там на каждую фигню свой Бог.
