Краткое содержание романа «Чёрный остров»
Политические авантюристы сенатор Ферри и командующий Восточноазиатской военной группировкой США адмирал Кондраки попытались установить контроль над Америкой, а затем и над всем миром с помощью биологического оружия – мух, укус которых смертелен для человека. Эксперименты над насекомыми-убийцами проводились в секретной лаборатории, устроенной на затерянном в Тихом океане острове Ликпо.
Российская военная разведка, получив информацию об опасных опытах, через независимую французскую журналистку Ани Ламберт продвинула разоблачительные статьи в средства массовой информации.
Заметая следы преступлений, подчинённые адмиралу корабли сравняли остров с поверхностью океана, а то, что от него осталось, испепелили напалмом. Избавление от улик позволило сенатору Ферри продолжить борьбу за кресло президента США, у адмирала же крушение честолюбивых планов повлекло за собой сердечный приступ.
1. После нокаута
Кондраки понял, что жив, когда увидел нависшее над ним бледное лицо доктора Чейза.
– Так, так, – хлопотал около кровати начальник медицинской службы, – очнулись, господин командующий, это хорошо. Теперь покой, покой, не волноваться, не делать лишних движений. Сейчас сестра сделает укол. Джуди, детка, подойди.
Доктор посторонился, и возникла массивная фигура чернокожей медсестры. «Детка» была на голову выше и в два раза шире субтильного Чейза. Джуди привычным движением, вежливо, но властно, повернула пациента на бок, и запах эфира защекотал ноздри. Кондраки закрыл глаза. Он не почувствовал, как игла вонзилась в плечо, только ощутил разнесшуюся по телу теплую волну. Голова стала легкой и прозрачной.
– И сколько мне еще так лежать? – с трудом пошевелил губами адмирал.
– Недельку, не меньше, – отозвался врач.
– А потом?
– А потом можно двигаться, только избегать перегрузок. Джуди будет дежурить внизу, если надо, вызовите. – Врач извлек из сумки маленький электронный пульт и положил на столик у изголовья.
Когда медики ушли, в комнате стало совсем тихо, только под потолком, навевая сон, слегка посвистывал кондиционер. Через окно на фоне синего безоблачного неба виднелась могучая крона старого мангового дерева.
Послышался лёгкий шелест. Кондраки скосил глаза и увидел скользнувшую в приоткрытую дверь серую спинку кота Бэзила. Тот мягко вспрыгнул на столик и уставился на больного своими пронзительными жёлтыми глазами. В этом взгляде не было ни сочувствия, ни снисхождения.
«Наверное, в суматохе никто не подумал о том, что нужно покормить Бэзила, и он теперь зол на меня», – вяло шевельнулась мысль в адмиральской голове.
Блеснула медаль на кошачьей шее. Любимец командующего зевнул, обнажив частокол острых зубов, спрыгнул на пол и неспешной походкой вышел. Тупая боль, сидевшая в груди, как-то растворилась и ослабла. Адмиралу привиделась Ани Ламберт. Пальцы журналистки проворно бегали по клавиатуре. Оглянувшись на Кондраки, француженка презрительно усмехнулась, поправила рукой прядку упавших на глаза черных волос и продолжила печатать, внимательно вглядываясь в монитор.
– Сволочь! – Кровь прихлынула к вискам адмирала. – Откуда она все узнала? Кто-то ей помогал, но кто?!
Узкая адмиральская рука потянулась к пульту, указательный палец нажал кнопку.
– Вам нельзя вставать, – сказала вошедшая в комнату Джуди.
– Я и не собираюсь, – недовольно отозвался Кондраки. – Пригласите, пожалуйста, шифровальщика.
– Но доктор Чейз… – заикнулась, было, медсестра.
– Кто здесь командующий – я или доктор Чейз?! – Прохрипел, наливаясь багровой краской, адмирал. – Делайте то, что вам велено! И ещё… накормите кота.
В то утро, когда доктор Чейз рекомендовал командующему крупнейшей в мире военной группировки «не делать лишних движений», на другом конце планеты в номере сосногорской гостиницы «Нарзан» проснулся боксер Константин Байков.
Пробуждение сопровождалось ощущением вялости во всем теле и чувством горького сожаления по поводу утраченной победы. Но самое плохое – мухи, поселившиеся в голове боксёра вчера после нокаута, за ночь никуда не исчезли и продолжали жужжать в висках и затылке.
Из суеверных соображений Костя не брился перед боем, и теперь из зеркала на него глянул заросший двухдневной чёрной щетиной мужчина с заплывшим правым глазом, рассечённой от удара бровью и искривлённым носом. Забинтованная правая кисть не гнулась, о бритье не могло быть и речи.
А как всё хорошо начиналось. Байков убедил зрителей в своей лёгкой победе уже в самом начале поединка. Он будто и не боксировал, а танцевал на ринге. Его соперник Дмитрий Лапшин выглядел мальчиком для битья. Всем было очевидно, что Костя мог бы разделаться с ним в первом раунде, но, желая потешить болельщиков, заполнивших трибуны, намеренно затягивал поединок.
Рисуясь перед зрителями и играя с соперником, как кошка с мышкой, Константин совершенно неожиданно пропустил контратаку. Это случилось в середине третьего раунда: Лапшин, вынырнув из-под кулаков Байкова, левой сбоку нанёс удар в переносицу. Перчатка, скользнув по брови, содрала кожу, и темно-красная струйка стала заливать правый глаз. Схватка была приостановлена. Врач обработал рану. Константин вскочил на ноги и нетерпеливо затанцевал на ринге.
Как только судья произнес «Бокс» и уронил руку, разделявшую спортсменов, обозленный досадной неудачей Байков поднял перчатки на уровень глаз и стремительно ринулся на Лапшина, но был пойман на встречном движении. От короткого жёсткого удара в голову Костя пошатнулся, непонимающим взглядом обвёл трибуны и упал как подкошенный.
Публика застыла в оцепенении: трёхкратный чемпион края, фаворит, в победе которого не сомневался никто, лежал, раскинув руки, на виниловом покрытии ринга, и судья суетился над ним, отсчитывая роковые секунды.
Пронзительные лучи прожекторов били поверженному боксеру в лицо, и свет, проникавший сквозь ресницы, распадался на радужные нити, в которых роились и жужжали мириады мух.
2 Интервью сенатора
Парикмахер, готовивший Майкла Ферри к очередному интервью, пригладил пробор, пощелкав ножничками, выровнял брови, отступил на шаг, полюбовался.
– Господин Ферри, теперь вы писаный красавец, хоть на свадьбу!
Массажистка в последний раз провела ладонями по плечам, пошлепала сенатора по щекам и выдохнула:
– Все!
Советник, провожая босса по коридору, вьюном вертелся вокруг него и нашептывал тезисы. В зале были расставлены софиты. Десятки телевизионных камер нацелили свои стволы на журнальный столик и два приставленных к нему кресла. В одном уже сидел политический обозреватель Ралф Кокс. Вопросы, которые он мог задать, были заранее подготовлены предвыборным штабом Ферри. Сенатор выучил наизусть ответы, отработал жесты, которыми следовало сопровождать высказывания.
