Ему позвонили около половины восьмого вечера, перехватив у самых турникетов метро. Телефон завибрировал в кармане ветровки, воздух перед глазами на миг словно загустел, человеческие ауры, на которые Никита давно перестал обращать внимание, заструились и расцвели приглушенными красками.
Он сбавил шаг, получил острый тычок и порцию базарной ругани от пожилой женщины с тележкой, по инерции проскочил турникет, чересчур резко дернул бегунок молнии, и тот застрял на полпути.
– Сурнин! – сказал Никита в телефон, справившись с застежкой. – Алло! – требовательно добавил он, подивившись паузе, повисшей в трубке после короткого щелчка.
– Вас приветствует автоматическая служба оповещения Ночного Дозора, – сказал женский голос. – Светлому Иному Сурнину Никите Михайловичу, состоящему в оперативном резерве города Москвы, следует немедленно прибыть на Трубную площадь для организации оцепления.
– Какая-какая служба? – переспросил Никита, не поверив собственным ушам.
– Для повторного прослушивания сообщения нажмите один, – настоятельно порекомендовала механическая девушка.
– Где все?! Что случилось-то? – спросил Никита, не отдавая себе отчета в том, что всерьез препирается с автоответчиком.
– Для получения полной информации об инциденте нажмите два. Для оформления отказа по уважительной причине нажмите три, – неумолимо вещала собеседница. – Для…
Никита отбил звонок. До станции «Трубная» один перегон. Искали явно тех дозорных и резервистов, кто оказался поблизости. И что бы там ни случилось – особой спешки нет, иначе позвонили бы голосом. «Вообще бы не позвонили, – поправил он сам себя, – на голову бы сели, да так, что не стряхнешь… Значит, как и планировалось, – метро». Никита сунул телефон в наружный карман, чтобы был под рукой, и влился в поток спешащих горожан и гостей столицы, позволяя увлечь себя к эскалатору.
Провалившийся «фольксваген» и подоспевшие экстренные службы почти наглухо остановили движение на Трубной площади и собрали взволнованную толпу любопытствующих и сочувствующих, которую успешно теснили полицейские. Толпа ахала, фоткала, инстаграмила, громко давала советы сотрудникам МЧС и переспрашивала у впереди стоящих, что произошло и сколько человек погибли на месте. В задних рядах азартно спорили о том, больше или меньше порядка стало в столице за последний год.
В кучке, отрезанной от главной достопримечательности вечера проезжей частью, спешно формировалась альтернативная версия происшествия: уже кто-то видел, как бахнуло у обочины взрывное устройство, а террористы скрылись на черной машине без номеров, как фургон подлетел над дорогой и ухнулся в образовавшуюся воронку, похоронив под собой выпавшего водителя, пешехода и проезжавшего мимо мотоциклиста.
Люди у станции «Трубная», откуда вид открывался в основном на машины и полицейские мигалки, компенсировали дефицит информации бурными дискуссиями на темы судьбы, божественного провидения и качества российских дорог.
Никита выскочил из метро как раз когда дородная дама в белом пальто и вишневой шляпке уверенно говорила:
– А вы как думали, нет, как вы думали?! Конечно, будут жертвы! Что мы оставляем нашим потомкам, что? – Она выбросила вперед руку, унизанную массивными золотыми кольцами. – Разоренные деревни и заставленные машинами дворы!
– Точно, – вдруг перебил ее мужчина в кепке. – Тут Неглинка рядом, вот почву и подмыло. Здесь и так весь Цветной бульвар и Самотечные улицы, да и сама площадь давно плавают. Не первый раз грунт проседает.
К дядьке, услышав единственную более или менее правдоподобную версию происходящего, подскочил бойкий корреспондент, страшно гордившийся тем, что первым оказался в гуще событий, дав сто очков вперед центральным каналам.
Никита с тоской посмотрел в вечернее небо, затянутое облаками, и оглянулся на мачты городского освещения. Свет затеплившихся фонарей растекался по людскому морю, дрожал, дробился. Обтекал кожаные куртки, поблескивал на пряжках сумок и украшениях, искрился в локонах крашеных блондинок. Где ж ее тут найдешь – тень, открывающую переход из реальности в реальность?
Наконец фонарь оказался точно позади. Никита чуть прищурил глаза. Перед ним возникла широченная спина полицейского, Сурнин дернул с нее зыбкую и дрожащую свою тень и шагнул прямо в темно-синюю форменную куртку лейтенанта.
Мир утратил краски. Упала тишина. Машины, и так едва двигавшиеся из-за образовавшейся на дороге пробки, застыли на месте. Мгновенно приблизилось и легло на плечи ватное серое небо. С непривычки у Никиты перехватило дыхание – Сумрак, почувствовав легкую добычу, жадно потянулся к нему.
Никита отрицательно качнул головой, сделал шаг, духота отступила, бесцветный контур полицейского медленно пополз в сторону. Серое небо нехотя приподнялось, рассыпающиеся громадины зданий сложились заново, на миг явив взору призраки старинных подвалов. На втором-третьем слое здесь, наверное, получилась бы увлекательнейшая экскурсия по старинной Москве: под разноцветными лунами в призрачном тумане, скрывающем от глаз серые арки и радужный песок еще более глубоких слоев. Но Никита не пошел глубже. После длительного перерыва это далось бы так нелегко, что помощник из него оказался бы никакой – не оцепление, а замороженный столб, тратящий Силу на то, чтобы остаться на ногах. Кстати, оцепление! Он огляделся и зашагал через площадь туда, где вполнакала теплились жалобно моргающие полицейские мигалки.
Ночь еще только-только вступала в свои права, время Светлых дозорных не пришло, и Темные успели на место происшествия первыми: Иной четвертого уровня Силы, возглавлявший группу, рядом ведьма и вампир. Не Высший, конечно, но по всему видно – старый и опытный, он как раз выбрался из ямы, неестественно легко взмыв с почти двухметровой глубины. Опоздавший сотрудник Ночного Дозора в сопровождении двух оперативников только-только вынырнул из второго слоя Сумрака, и вся троица расположилась напротив.
