Susana Monsó
La zarigüeya de Schrödinger
Cómo viven y entienden la muerte los animales
Plaza y Valdés Editores
© Susana Monsó, 2022
Published by arrangements with Plaza y Valdés. All rights reserved. Translated by arrangement with Meucci Agency – Milan
© Дмитрий Лупич, перевод, 2023
© Дмитрий Кавка, обложка, 2023
© ООО «Индивидуум Принт», 2023
Ворон в одноименном стихотворении Эдгара Аллана По повторял: «Больше никогда»[1]. Можно предположить, что для осознания чьей-то смерти необходимо понимать идею, что этот человек больше никогда не вернется. Вы больше никогда не увидите его лицо. Больше никогда не услышите его голос. Вы больше никогда не будете вместе. По крайней мере в этой реальности.
Это сложная концепция. Фраза «больше никогда» подразумевает вечность. Умерший уже никогда, ни в какой момент времени к нам не вернется. «Больше никогда» значит «навсегда», а «навсегда» – это лишь один из способов обозначения вечности. Однако действительно ли для осмысления смерти необходимо понимание вечности? Кто из нас на самом деле понимает вечность? Это бесконечный промежуток времени, отделяющий покойного от его родных и друзей. Но кто из нас действительно понимает, что такое бесконечность? Вероятно, никто. Даже математики спорят о том, существует ли она вообще.
Значит ли это, что никто из нас, кроме, возможно, самых интеллектуально одаренных, не понимает, что такое смерть? Подобный вывод прозвучал бы странно. Все мы знаем, что такое смерть. Пожалуй, нам не нравится о ней размышлять. Некоторые философы утверждают, что с экзистенциальной точки зрения мы от нее бежим. Отказываемся ее принять. Пытаемся о ней не задумываться. Мы осознаем собственную смерть лишь как отдаленное во времени событие, которое случится в некий момент еще не определенного будущего. Однако если мы бежим от нее, то лишь потому, что в действительности на интуитивном уровне понимаем, что такое смерть, даже слишком хорошо, – утверждают те же философы.
Мы, люди, – сложные создания. Можно даже сказать, слишком сложные. И, конечно, мы склонны все усложнять. В этом философы идут дальше других. В руках некоторых из них философия становится искусством чрезмерного усложнения. Даже самой простой вещи они способны придать невообразимую, ненужную и в итоге неубедительную сложность. Философам следовало бы поучиться некоторой интеллектуальной скромности. За уроком можно обратиться, например, к тем, кто не страдает склонностью к таким грехам, а именно к животным.
В этой книге Сусана Монсó предлагает нам своевременный антидот от пресловутого стремления философов объяснять все максимально сложным образом. Способны ли животные осознать, что такое смерть? Трудно представить, как может быть иначе. В условиях дарвиновской борьбы за выживание существо, не понимающее, что такое смерть, оказалось бы в крайне невыгодном положении. Но, вероятно, животные способны понимать вечность или бесконечность не лучше, чем мы. Итак, что же они осознают, когда сталкиваются с феноменом смерти? Может ли ответ на этот вопрос пролить свет на то, что осознаем мы, люди, – тоже животные, – когда размышляем о смерти?
В книге представлена убедительная теория о том, как мы наряду с остальными животными воспринимаем смерть. К кому же обращаться, чтобы понять самих себя, – к философам или животным? Сусана Монсо, философ, и, безусловно, очень талантливый, предлагает аргументированный ответ: и к тем и к другим.
Марк Роулендс
В ноябре 2009 года в National Geographic опубликовали снимок, который привлек внимание как обычных читателей, так и ученых. На нем была запечатлена Дороти – самка шимпанзе возрастом более сорока лет, лежащая на тележке, которую везут двое людей. На заднем плане за оградой сгрудились шестнадцать шимпанзе, каждый из которых пристально смотрит на подругу (см. илл. 1). Фотография многих удивила: Дороти на ней мертва, а сородичи, с которыми она провела последние восемь лет своей жизни в Центре спасения шимпанзе «Санага-Йонг» в Камеруне, будто бы собрались, чтобы проститься с ней.
Фотограф Моника Шупайдер, которая запечатлела этот момент, описывала его так: «Вообще шимпанзе не тихони. Они – существа коллективные, крикливые, шумные, и обычно у них относительно короткие периоды внимания. Однако они не могли оторвать от Дороти глаз, а их молчание говорило само за себя»[2]. Но о чем именно оно говорило? Возможно ли, что шимпанзе чувствовали нечто сродни горя, которое мы испытываем из-за смерти близкого нам человека? Могли ли они понять, что произошло с Дороти? Может быть, они знали, что рано или поздно это случится и с ними?
Фотография вызвала такой интерес, что многие ученые решили рассказать о похожих случаях, которые они наблюдали много лет, но ранее не описывали в публикациях. Другие стали обращать более пристальное внимание на поведение изучаемых ими животных, столкнувшихся со смертью сородича. Возникла новая дисциплина – сравнительная танатология, которая исследует, как животные реагируют на смерть других особей или на приближение их смерти, какие физиологические процессы лежат в основе этих реакций и что такое поведение может поведать нам о сознании животных. Сначала в центре внимания были приматы, однако в последние годы появилось огромное количество новых публикаций, и все больше статей по танатологии посвящается видам, весьма далеким от обезьян, например слонам, китам, лошадям, воронам и даже некоторым видам насекомых.
Илл. 1. Фотография «Скорбящие шимпанзе» («The grieving chimps»), автор Моника Шупайдер
Сравнительная танатология – это дисциплина, находящаяся на стыке этологии и сравнительной психологии. Этология – раздел биологии о поведении животных, в котором, как и в сравнительной танатологии, отдается предпочтение полевым исследованиям в естественной среде или в условиях, к ней приближенных. Сравнительная психология, в свою очередь, нацелена на изучение психики животных посредством экспериментов: она сравнивает, как представители различных видов решают похожие задачи и какие когнитивные механизмы они при этом используют. Сравнительную танатологию и сравнительную психологию роднит интерес к психологии животных, причем первая дисциплина опирается на исследования второй, чтобы понять, как животные переживают и понимают смертность.
И все же эта книга написана не этологом и не психологом, а философом. Может быть, это вас удивит, если вы представляете себе философа этаким бородачом преклонного возраста, который курит трубку и, сидя в кресле, размышляет о смысле жизни. Не стану отрицать, что некоторым из нас такой портрет вполне соответствует. Но правда в том, что философия – очень неоднородная дисциплина, и можно найти философов, которые занимаются изучением таких разных предметов, как изменение климата, терроризм, видеоигры, медицина и порнография.
