владимир кузнецов - Осень на Луне

Полнолуние, и снова тот же, однажды найденный образ, видится мне в очертаниях лунных морей: на Луне сидит Заяц и пьет вино из кувшина…

Справа вверху – длинные уши – море Спокойствия, море Изобилия, море Нектара… Слева, где море Дождей – кувшин с вином в его лапах, а голова соответствует морю Ясности.

Полнолуние, катится по небу Луна, и Заяц заваливается на спину, все выше поднимая кувшин.

Если в страдании есть сила, освобождающая от привязанности, то значит – страдание не бессмысленно.

Но ведь Будда в страдании видел не избавление, а только неизбежное следствие привязанности: а к избавлению от страданий и от привязанности, и к достижению нирваны ведет – «благородный восьмеричный путь».

А вот Артур Шопенгауэр мыслил страдание как преодоление воли к жизни. Чем больше страданий и разочарований, тем лучше, а предельный смысл и цель страдания – победа над привязанностью к самой Жизни, когда уже нет стремления к отдельному своему и для себя – бытию.

«Не любимым Бог дает корыто сытости, а любимым Он скитания дает».

Да и наша христианская традиция говорит, что любимым своим чадам Господь дает страдание, и что мучения и гонения, и разочарования в земной юдоли – на благо души нашей. Ведь страдание – предпосылка покаяния, а покаяние – есть изменение в лучшую сторону. Непрерывное покаяние, а значит, и страдание – путь к Спасению.

Я пострадать хочу! – воистину, русское восклицание: чтобы додуматься, надо почувствовать и пережить нечто другое, необыкновенное, что противоречит обычным нашим стремлениям.

Кусок мрамора сопротивляется скульптуру, здесь мрамор – инертная косная материя. Тварь в руках Творца пищит и стонет, не хочет меняться, не хочет страдать, НО:

«Что без страданий жизнь поэта

И что без бури океан» – Лермонтов.

Вот и добрались! – мои излюбленные темы: материал и творец, Материя и Дух, Создатель и его творение… Как проявляются во мне духовное и тварное начало, где тело, где душа, а где – Господь?

В общем, русская рефлексия супротив проблем американских!

Напряженные искания и мучительные раздумья на подобные темы, иногда вызывали во мне странные аффекты эмоционального свойства. (Страдать хочу!) Что выражалось и в моем творчестве:

Материал всегда достаточно тверд и ждет равного по силе творца. Нежелание приспосабливаться, быть пластилином в руках социума – естественно для духовного человека. Как прекрасно быть неподвластным – никому, только Богу одному.

Что есть, в данном смысле, действие, польза, страдание?

А время идет, просто идет время – простое, пустое бытие. Где цель, где смысл? Я всегда стремился жить для чего-то большего… Почему же теперь не могу уйти из этого зала ожидания?

Здесь все просто – что может быть проще? Здесь коротают время, здесь убивают время…

Но оно – бессмертное время идет, и будет идти, пока хоть что-нибудь движется.

Время – понятие, которое мы применяем для сравнения скорости протекания процессов. Принято все соизмерять относительно скорости вращения Земли вокруг оси и вокруг Солнца. А если мерить относительно скорости вращения Солнца вокруг центра Галактики, то это – галактическое время.

Относительно нашей жизни, от рождения до смерти, мы измеряем некую совокупность процессов, сводимую к судьбе человека, к его биографии.

Очевидно, что все движется. Куда оно все движется?

Как Дело совершенного Творца, все Творение движется к Совершенству. Значит время – это мера сопротивления. Время – это мера сопротивления косной, инертной материи, время – это мера нашего сопротивления Благому Замыслу…

Мы не хотим меняться, не хотим страдать, но мы в руках Творца, и поэтому наше страдание, пока мы сопротивляемся, – неизбежно.

Причина страдания – сопротивление Любви. Божественная, истинная Любовь действует вне насилия – это значит, что страдание исходит от нас самих. Отсюда следует, что страдание не обязательно, – надо только понять, принять Чудо… Ведь получилось же у Будды!

Если мы не сопротивляемся Творцу, то нет и тягостного времени, а есть – Любовь. Такое благое состояние – это Чудо. Получается, что Любовь действует с помощью Чуда, ведь нет другого способа действовать без насилия.

Пока есть переживание времени, бессмысленного, напрасного, то будет и страдание, которое иногда обостряется так безмерно, как в «Бутырке»:

Процессы идут, и поэтому я могу наблюдать время. Процессы идут: тело мое стареет, но я не наблюдаю жизни, нет радости, нет удовлетворения… Наверное, это потому, что остановился главный процесс – движение Духа.

Где Оно – оживляющее, и всему дающее смысл, Дыхание?! Не слышу, не вижу, не наблюдаю. И бездна затягивает все глубже – пустое, простое, напрасное время, несущее разрушение и гибель. Черная тоска оставленности, ни почему, ни зачем, – ни понять, ни ответить. Пусто, ничего нет, ни в голове, ни в сердце нет ничего такого-этакого: значительного, важного, глубокого, да и просто интересного, – о чем имело бы смысл писать, – и я уже давно не писатель.

Ничего не достиг, ничего толком не умею, не могу, не делаю… – только страдаю. Так тяжело и трудно живу в тоске да печали. И ничего у меня нет…

Сделать бы это последнее движение – отказаться от своего «я». Всем сердцем, всей страстью – «движение Веры»! Кажется, что ОНО уже близко – «отвергни себя», – ведь нет ничего такого-этакого, что могло бы поддержать мое самолюбие, за что могло бы зацепиться мое ЭГО, что потешило бы мою гордыню.

Вот если бы я смог вовсе, на самом деле от себя отказаться…

Я – образ, я – представление, такой сякой я…

Я один единственный на всем Свете среди многих и многих других «не я», – ущербное и смертное мое для себя бытие в бесконечности вечного ДРУГОГО.

Отказаться! Отказаться от СТРАДАНИЯ, от страха, от тоски, от неуверенности, от стыда, от смерти…