Осень
Я – осень
Я – осень!
Мы с нею, так похожи.
Так схожи чувствами, и так прохладны кожей.
Мы с ней грустны, и плача в такт с дождями,
Теряемся в листве, прохладными ночами.
Я – осень.
Мёрзлые ладони.
Остыло сердце.
Больно, больно, больно.
Мне так тепло твоё сейчас – необходимо.
Но ты как ветер, пронесёшься мимо.
А я плутаю вновь, в листве, сырой и пёстрой.
Опавшей невпопад.
Их разбросала осень.
Та осень, что со мною так похожа.
Та осень, что тоской меня, своей тревожит.
А где-то, саксофон пространство рвёт на части.
Такой капризный сон, закутанный в ненастье.
И чтобы не забыть, что я не только – осень.
За музыку его, копеечку я брошу,
Шепча ему слова: – Любовь, увы – не просят
У этой осени в друзьях ходило лето
У этой осени в друзьях ходило лето.
И приглашая лето на обед,
Светилось искрами сентябрьское небо,
От облаков оставив тонкий белый след.
И мы не понимали, что случилось.
И вновь достав свой летний гардероб,
Мы наслаждались!
Мы смеялись!
Пели!
Мы эту радость сохраняли впрок.
А лето с осенью гуляли не на шутку,
Себе позволив – яркие ковры.
Листву багряную,
И крик прощальный – утки,
Летевшую на тёплый юг страны.
И охмелев от крепкого напитка,
Дурмана спелых, ароматных груш,
Кричало лето: – Мне ль не удивить их!
И солнце – жарило,
Вгоняя нас в испуг.
И только к вечеру
Чуть-чуть угомонившись,
Сменяя жар на влажный дух листвы,
Вставала осень, низко поклонившись,
Теряя с головы цветастые венки.
От суеты…
От суеты, от шума улиц,
От дел, от глупой кутерьмы.
Я ухожу, я прячусь, я шифруюсь
И убегаю в красочные сны.
В леса звенящие сухой листвой опавшей,
В хмельной туман от преющей земли.
Я в эту осень словно одеваюсь
И прячусь в ней под пологом листвы.
Её одежды, смело примеряя,
Ещё надеюсь спрятаться под ней.
Но ветер меня снова раздевает и шепчет:
– Без одежды красивей!
И я иду, уже не прикрываясь,
Внимая те последние деньки.
Тобою – Бабье лето, наслаждаюсь,
Готовясь к возвращению в дожди.
С рассветом растворилось лето…
Ты не нужна! Не пригодилась!
Нисколько тем не удивилась,
Не смея вскрикнуть и всплакнуть,
Наверх продолжила свой путь.
Леса тебе так были рады,
Что, одеваясь в желтизну,
Глазам твоим, служа отрадой,
Роняли листья на траву.
И застилая всё коврами,
Цветной дарили фейерверк,
Когда, взлетая рукавами,
Ты руки поднимала вверх.
Всем было жаль тебя. Дождями,
Что каждой каплей, как слезой,
С твоей души, сбивая пламя,
Вечерней, пасмурной порой.
И постепенно. Тихо-тихо.
Ты, поднимаясь к небесам,
Свое тепло теряла где-то,
Развесив утро по ветвям.
И зацепившись по привычке
За стаю суетливых птиц,
Ты над землёю, низко-низко,
Прощальный оставляла крик.
Но даже этим не отметив
Свои прощальные часы,
С рассветом растворилось лето
Туманом, у седой воды.
Во всём…
Во всём, что движется как тени.
В полёте запоздалых птиц,
Что косяками пред рассветом,
Спешат в светлеющую высь.
В осенних листьях у дороги.
В туманных искорках зари.
Во всём, с чем замирает сердце,
Твой образ создают – мечты.
И по осколкам, по частицам.
В обрывках памяти моей.
Всё те же заспанные птицы.
Несут меня за семь морей.
Чтобы моё сознанье склеить.
И мыслям дать обратный ход.
Чтоб в тишине ночной аллеи,
Случилось всё наоборот.
Во всём, что движется как тени.
В полёте запоздалых птиц.
Без суеты, без размышлений,
Навстречу шли твои мечты.
Человек, влюблённый в лес
– Ну, здравствуй, осень золотая! – он крикнул синеве небес,
И тут же зазвенел листами, осенний пестрокрылый лес.
Он ликовал! Душа летела, навстречу ласковым ветрам,
И пела, так душевно пела, природы воспевая храм.
Такие дружные опята, в его корзинку, торопясь,
Не понимали – то утрата, и жизнь закончится тотчас.
Но лес давал ему поблажки. Он не желал творить раздор.
Ведь он любил его за нежность и за душевный разговор.
А он ласкал стволы тугие, из листьев, пламенный витраж,
И думал, как же много красок, как восхитителен пейзаж.
И уходя, у кромки леса, печально посмотрев назад,
Он улыбался другу, нежно, слова вставляя невпопад.
Он вспоминал свой лес, ночами. Ему частенько не спалось.
И мерил тихими шагами, земли нарушенную ось.
А днём, опять чинил корзинку, когда за окнами метель,
И суп грибной в цветастой миске, лечил его от всех потерь.
Хмарь
Висела хмарь, густая, терпкая, местами с просветленьем.
И тихие слова, без рифмы и прозренья, под этой хмарью висли топором.
И птичьи тени, словно ни о чём, с небес на нас, кидаются с призреньем.
И мысли, как улитки, всё молчком, томили голову, ведя её в дурдом.
И в этой осени, что варит холодец, из города Москва и ближних, дальних мест.
По клеткам маленьким, томятся до весны, простые русские, любимые мои.
Почти не слышное, биение сердец, так мало среди них, готовых на протест.
Так мало тех, кто на краю честны, и лишь во снах, ведут они бои.
Вдохни! Живи!
Вдохни! Живи!
Есть смысл, чтобы продолжались
Такие тёплые дожди.
Чтоб эта осень не кончалась,
А с нею яркие мечты.
Пусть косяки летят на юг,
Собою украшая небо,
Как стаи суетливых мух,
Пытаясь притвориться снегом.
Постой, зима! Тебе ещё нельзя!
Мы рады осени!
Мы ей не насладились.
Дождями вдоволь не умылись.
И не поплакали, любя.
Желанье в нас ещё пылает,
Мы не готовы замерзать.
Ах, осень, мы с тобой летаем
Листвою жёлтой на асфальт.
Осень
Осень.
Она мне нравится.
Она – красавица.
Она всем подряд – улыбается.
Она кружится.
Она вертится.
Она в танце шальном – светится.
Превращается и прощается,
И опять ко мне возвращается.
Словно бисером рассыпается.
На осколочки,
На лоскутики,
На листочки и на прутики.
То дождем пройдет,
То поленится.
То снегами в ночь
Расстелется.
Она – девочка.
Она – женщина.
Она к нам с тобой переменчива.
Она добрая
И упрямая.
Она смелая
И нежданная.
Она тихая,
Она яркая.
Она страстная и опасная.
Раздевается,
Не стесняется,
Лишь ветрами она прикрывается.
Она мне нравится.
Она – красавица.
Она всем подряд – улыбается.
От Зимы – сестры она сторонится,
И уходит прочь, как бессонница.
Мансарда
Мансарда, старые печенья и стая суетливых мух.
Следы небрежные. Под тенью, промокший сад хранит уют.
И чашка битая. Случайно… Её свалил соседский кот.
Я притворюсь, что я прозрачна и незаметна как восход.
Смирившись с осенью, тоскует моя холодная душа,
И самовар уж чай не греет, и чашка навсегда пуста.
Мы так послушны в упоенье, себя жалея не спеша,
И накрывают наши плечи ещё не внятные снега.
И сны, как мухи над печеньем, их не прогонишь просто так.
Они беснуются над нами, то в ноздри залетев, то в глаз.
И так, мечтая о морозах, чтоб умерла та мошкара.
В напитках крепких топим грёзы и уезжаем в города.
Осенний сад
Сад был помят, растрёпан, не накрашен…
Замочен до корней, как недопитый чай.
Сад плакался листвой, её бросая на пол,
Оранжевым ковром, малиновым ковром.
