1
Астафьев Паша по кличке Асташонок, шоркая кроссовками об асфальт, брёл по улице вдоль интерната. Он без конца сплёвывал, то ли от пыли, а то ли просто так, и у каждого встречного спрашивал сигаретку (ему уже удалось добыть их три), но раскуривать пока не спешил – оставлял про запас.
Паша думал о Марине, с которой познакомился в субботу и которую ни разу с тех пор не видел.
В тот день, бесцельно слоняясь по посёлку, он забрёл в ту его часть, в которой прежде никогда не бывал. Рядами там вдоль пятиэтажек, выкрашенных в синий и зелёный тона, росли ивы. Между домами располагались детские площадки, неопрятные замусоренные газоны и клумбы.
В поисках мелких монет Паша обшаривал глазами дорогу вдоль тротуара. За предыдущие два часа он насобирал сорок пять копеек и намеревался продолжить поиски. И вдруг увидел Марину. Стоя спиной к Асташонку, а лицом к балкону первого этажа выкрашенной в синий цвет пятиэтажки, она переговаривалась с кем-то, находящимся на балконе (и кого Паша со своего ракурса видеть не мог), и так заразительно хохотала, что Паша невольно заулыбался и сам.
«Приделай к её спине крылья – получится фея», – подумал подросток, заглядевшись на девочку, и присвистнул.
Марина, Паша это увидел, сделала едва заметное движение головой в его сторону, но, видимо, сдержала любопытство и оборачиваться не стала.
Асташонок подошёл ближе.
– Меня Пашей зовут. Или Асташонком. А тебя? – громко оповестил он о своём присутствии.
Делать вид, что по-прежнему его не замечает, Марина уже не могла. Обернувшись, она увидела неопрятного, но симпатичного мальчишку приблизительно одних с собою лет, с взлохмаченной шевелюрой и полосой грязи на щеке.
– Марина.
Паша уловил направление взгляда Марины и яростно затёр щеку рукавом рубахи, а потом выпрямился и выпалил:
– Давай сходим… Я хочу, – от взгляда девочки Паша почему-то оробел, неожиданно для себя замямлив.
Паша прокашлялся.
– Пойдём со мной… гулять? – и сплюнул.
Произнеся то, что сказал, Паша тут же и вполне отчётливо понял, что сделал всё, как надо. Ведь если бы он пригласил девочку куда-нибудь сходить на завтра или на послезавтра, в кино или ещё куда – он, возможно, никогда больше и не встретил бы Марину. Шанс был только один: позвать её гулять прямо сейчас.
Марина посмотрела Асташонку в глаза – они показались ей добрыми, улыбнулась (хорошо улыбнулась, как подумалось Паше), повернулась к собеседницам и помахала им рукой:
– Ну ладно, девчонки пока! Потом увидимся.
Паша теперь видел, что на балконе стояли две девочки.
Марина, казалось, не смутилась его предложению прогуляться, и он понял: ей стало любопытно.
– Куда пойдём?
Вопрос Паша пропустил мимо ушей и просто пошёл вперёд, с ходу начав рассказывать Марине о себе.
– Я живу в детском интернате. Не для умственно отсталых, а для обычных. С трёх лет живу. Сколько себя помню. Отца у меня нет, мать – алкоголичка. И не может меня содержать.
Марине ничего не оставалось, как не отставать от Асташонка (как назвал себя мальчишка) и слушать его рассказ. Ей понравилось, что мальчик вел себя храбро, и что Асташонок украдкой поглядывал на неё.
– В группе нас тридцать два человека, пятнадцать девчонок и семнадцать пацанов, – доложил Паша, – но не все, как я, с раннего детства живут в интернате. Некоторые лишь недавно. На мой взгляд, тем, кто недавно, тяжелее всего. А ты? Расскажи о себе?
– Я с родителями живу. У меня две сестры.
Паша обернулся к оставленному позади балкону.
– Нет. Эти – подруги, – уловила направление его мысли Марина. – Мои сестры маленькие ещё и сейчас они дома.
– Ты в каком классе учишься?
– В восьмом. По вечерам ещё в музыкальную школу хожу, на курс фортепиано.
– О-го! – искренне удивился Паша, который за всю свою жизнь разве что несколько раз стучал по барабану.
«Повезло ещё, – заключил он мысленно, – застать Марину на улице».
– А по воскресеньям, в четыре, мы с друзьями в бассейн ходим. Кстати, если хочешь – можешь как-нибудь присоединиться, – неожиданно предложила Марина.
Паша заулыбался.
– Я? С радостью!
Только вот, что у него нет денег не только на сеанс в бассейн, но даже и на проезд на автобус, Паша умолчал.
И сегодня, по прошествии трёх дней после этой встречи, прибавив в карман лишь несколько найденных копеек, мысли вышагивающего мимо интерната подростка крутились вокруг одного: как попасть в бассейн, не имея и гроша?
От отчаяния хотелось выть. Паше мерещилось голубое платье, воздушное и нежное, в котором Марина была в тот день. Сейчас она казалось ему такой недостижимой. С чего он решил, что такая будет с ним водиться?
Подбирая с обочины опавшие ветки, мальчик со злостью запускал их под колёса проезжавшим мимо грузовикам.
И вдруг, увидев вдалеке впереди человека, перед домом прибирающегося на лужайке, у Паши, наконец, возник план.
Во вторник после работы Евгений решил посвятить вечер уборке лужайки. Больше месяца он откладывал это мероприятие, но сегодня, наконец, пообещал себе, что сделает.
Из сарая взял косу, грабли, лопату, топор. Чтобы работать было интереснее, из дому он вынес новый магнитофон (в счёт зарплаты купленный этой весной), включил кассету с записями песен Талькова1 и взялся за работу.
Дарья, супруга Евгения, варила суп. Время от времени вместе с четырёхлетней Лерой она выглядывала в кухонное окно и махала мужу. Наперебой, они спрашивали:
– Папа, а ты сё делаес?
– Ты не устал?
– А теперь сё делаес?
– Не проголодался?
Топором Евгений вырубал дикие кустарники, косой срезал высокую траву, а граблями сгребал мусор и стаскивал его в кучу у дороги, мысленно повторяя слова Антуана де Сент-Экзюпери: «Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету…»2
Евгений думал об отпуске, в который они с Дашей и Лерой намеревались отправиться в ближайшие выходные. В последние дни ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы не отвлекаться на эти мысли на работе, и не снижать тем самым свою эффективность. Воображение то и дело устремляло его к путешествию.
Но сейчас ничто не мешало предаться мечтаниям.
Втроём они запланировали объездить всю Калининградскую область, увидеть максимум красот и достопримечательностей этого уголка земли. Маршрут был спланирован давно и тщательно, билеты взяты, а чемоданы собраны.
Именно на этих размышлениях Евгения вернул в реальность незнакомый мальчишеский голос:
– Здрасти! Дадите двадцать рублей? Я вам помогу тут всё убрать.
– А-а? – Евгений опустил косу, обернулся и увидел интернатовского мальчишку. Никаких опознавательных отличий, говорящих о том, что этот мальчишка – интернатовский на нём не было, но Евгений понял это и без того. Что-то в них, интернатовских, всегда такое было, что посмотришь и тут же понимаешь: это ребёнок из интерната для детей-сирот.
