РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ПУШКИНСКИЙ ДОМ)
Издание утверждено к печати Ученым советом Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН 01.11.2018, протокол № 4.
Рецензенты:
д. ф. н. К. А. Баршт;
д. ф. н. В. А. Котельников
© Данилевская М.Ю., 2020
© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом «СКИФИЯ», 2022
© ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН, иллюстрации, 2022
© Музей-заповедник Н. А. Некрасова «Карабиха», иллюстрации, 2022
В сборник вошли статьи, написанные с 1999 по настоящее время. Большая их часть была опубликована в различных изданиях под фамилией Степина, которую я сменила на Данилевскую в 2019 г.
Я работала над темой «Н.А. Некрасов в русской критике 1830-1840-х годов», результатом которой стала вышедшая одновременно с этим сборником монография «Н.А. Некрасов в русской критике 1838–1848 годов: творчество и репутация». Близостью двух книг обусловлено их единое техническое оформление. Каждая из книг снабжена списком литературы и алфавитными указателями имен, произведений, произведений Н. А. Некрасова, периодических изданий, а также списком сокращений. Ссылки на издания из последнего даются за цитатой в скобках. Курсив мой по умолчанию. Курсив, полужирный шрифт и подчеркивания автора оговариваются.
В ходе сбора и изучения материала, осмысления проблемных узлов я оказалась вовлечена в изучение связанных с практическими задачами самостоятельных тем. Это методологические аспекты литературоведческого изучения: гипотетическая реконструкция и проблема многоракурсного прочтения мемуарных текстов. Это индивидуальная поэтика и связь документального и художественного. Это проблема биографии и автобиографии поэта. Меня увлекала биографика – наука, занимающаяся разными аспектами формирования и изучения биографии, – и эвристика как сопряжение методов познания творческой деятельности. Не теряя из виду основной задачи, я обращалась к отдельным вопросам творчества других писателей некрасовской эпохи. Тексты монографии и сборника статей по возможности не дублируются, хотя неизбежно содержат некоторые логически обусловленные повторы.
В статье, открывающей сборник, упоминается голограмма. Это метафора. Известно, что голограмма, трехмерное изображение чего бы то ни было, будучи разбита на множество осколков, в каждом фрагменте воспроизводит трехмерное же изображение целого объекта. Эта особенность голограммы была тесно связана для меня с мыслью об отношении частей к целому. Так центром нескольких статей, своего рода «куста», становился тот или иной эпизод биографии и творчества, отношений между творческим актом и социумом, событием и суждением; эпизод, позволяющий строить гипотетические реконструкции и интерпретировать его в разных ракурсах. При написании статей эти связи мыслились, иногда только угадывались. Но сами статьи готовились в разное время и для разных изданий, что делало необходимым некоторый повтор ключевых положений, цитат, автоссылок и т. и. Они оставлены, поскольку книга подчинена принципу «куста», а не «дерева» (монографии). Поэтому же оставлены перекрестные ссылки.
Принцип в студенческие годы был угадан интуитивно, а по мере чтения и опытов собственной научной прозы в качестве «учительных» долгое время воспринимались работы Б. Л. Бессонова и его опыты в области эвристики, книга И. Ф. Петровской «Биографика» (СПб., 2003), а также опыты гипотетической реконструкции, предпринятые Л. И. Вольперт. Прошедшее невосстановимо, а другой человек непознаваем для исследователя в той мере, в какой исследователь бы этого желал. Целое – человек внутри своей эпохи – явлено нам фрагментарно, но напоминает об изначальной системе взаимодействия частей.
Соображения, высказанные в статьях данного сборника, были частыми темами бесед с людьми, которые явились и первыми читателями их. Это Ростислав Юрьевич Данилевский, Александр Михайлович Берёзкин, Николай Николаевич Пайков, Евгения Михайловна Таборисская и Борис Лаврентьевич Бессонов, чьи труды по биографике я штудировала раньше, чем мы стали собеседниками. Первый из названных прочтет мои слова глубокой и горячей благодарности. Последние четверо их услышат там, где в слове живы все.
Н. Н. Некрасов и Селина Лефрен-Потчер: комментарии к реконструкции эпизода биографии
История взаимоотношений Некрасова с Селиной Лефрен-Потчер относится к числу эпизодов, о которых известно мало фактов. Такая ситуация объясняется, во-первых, сугубо приватным характером отношений; во-вторых, общим мнением, что образ этой женщины и отношения с ней не нашли отражения в творчестве поэта, а следовательно – бесперспективны для изучения. Краткие сведения о личности Лефрен и ее пребывании в доме Некрасова содержатся в «Литературном наследстве»[1] и нескольких трудах К. И. Чуковского[2], В. В. Жданова[3], Н. Н. Скатова[4], посвященных биографии поэта. Эти авторы в качестве источников биографии имели несколько мемуарных свидетельств.
Четыре письма Лефрен к Некрасову, хранящиеся в РГАЛИ и упомянутые в «Литературном наследстве», опубликованы с моим комментарием в пятом выпуске сборника «Карабиха»[5]. В комментарии на основании анализа содержания писем уточнена их датировка и хронологическая канва взаимоотношений поэта с этой женщиной; освещено представление Лефрен о Некрасове и своей роли в его жизни. В настоящей статье предлагается еще несколько уточнений к реконструкции эпизода биографии.
1
Первое из них – время знакомства Некрасова и Лефрен. В литературоведении этот период распадающихся отношений с Панаевой и завязывающихся с Лефрен датирован расплывчато и обозначен очень лаконично. О. Б. Алексеева, автор комментария к письму поэта к А. А. Буткевич, утверждает (не приводя никакой аргументации), что Некрасов сблизился с Лефрен в конце 1863 г.[6] В. В. Жданов пишет, что отношения с Лефрен завязались в середине 1863 г., одновременно с «выходом» из «тупика», который представляли отношения с А. Я. Панаевой (Жданов: 163). У Чуковского начало романа в одном фрагменте текста описано как «непрерывная смена» подруг в 1863 г., в другом – как «треугольник» едва ли не в 1860 г. (Чуковский: 13–14, 19). Еще одна датировка предложена в 1996 г. Н. Н. Пайковым. В подборке биографических сведений о Некрасове за 1862 г. он указывает: «февраль – А. Я. Панаева переехала от Н. А. Некрасова на другую квартиру; Некрасов сближается с актрисой французского Михайловского театра в Петербурге С. Лефрен»[7]. Эта датировка легко увязывается с тем фактом, что уже написано стихотворение «Слезы и нервы» (1861), в котором как будто бы речь идет о совершившейся разлуке: «Кто ей теперь флакон подносит…» Но она также ничем не аргументирована, более того, опровергается мемуарными свидетельствами, о чем см. ниже. Разлука же 1860 г., судя по письму Некрасова к Н. А. Добролюбову от 18 июля, для самого поэта не была окончательно решенным делом (XIV-2: 138–140).