– Че, слишком взрослая стала?! Вся в свою мамашу, пошла вон отсюда!
Собственно, я и пошла. Пошла к своей лучшей подруге Насте, и, видимо, до завтрашнего утра. Такое случается иногда, когда папа начинает пить с утра вместо кофе что-нибудь покрепче. Вообще он у меня хороший, но это когда не пьет, а когда пьет, то хуже бешеной собаки. Хотя отец не всегда был таким пьяницей. Несколько лет назад мой папа был самым лучшим, а все потому, что с нами была моя мама. Она не умерла, нет, с ней все хорошо и по сей день. Просто она ушла от нас. Сейчас она живет в Питере и к тому же состоит в браке с неприлично богатым мужчиной.
Ее мужа, дядю Володю, я видела всего три раза в жизни. Близко пообщаться с ним мне не довелось, он не горел желанием, да и я ему не уступала в этом. Зато к маме я испытываю огромный интерес и по сей день, а она ко мне нет. Наша коммуникация с ней ограничивается только тем, что мы поздравляем друг друга с днем рождения и с Новым годом. Когда я выразила желание общаться с ней больше, то она мне четко дала понять, что у нее своя семья, а у нас с папой – своя. Хоть спасибо ей на том, что она алименты исправно посылает на мое содержание, если бы не это денежное пособие, то нам с папкой пришлось бы ох как несладко: 1992 год на дворе, как никак. Папа потерял работу еще несколько лет назад, когда СССР начал разваливаться, так что в данный момент он не имеет постоянной занятости. Зарабатывает отец тем, что продает на базаре овощи, яйца, иногда мясо, когда закалывает какой-нибудь скот. Или редкий раз выпадает шабашка, в основном связанная с выполнением строительных работ у кого-то из соседей. Вот так из года в год мы живем с папой под одной крышей, женщину он себе так и не нашел после развода, и наплевать. В глубине души я мечтаю о том, чтобы мама все-таки вернулась к нам, хоть и понимаю, что это невозможно.
Мать забыла о нас как о кошмарном сне. Меня она не навещала вот уже три года, и к себе в гости тоже не зовет. Мне все понятно как дважды два. Я не ищу с ней встреч, не названиваю каждую неделю, стараюсь понять и принять ее отношение ко мне, но в глубине души очень горько осознавать произошедшее.
Честно говоря, я и раньше замечала отчуждение с маминой стороны, какой-то она была чересчур холодной, что ли. Это выражалось буквально во всем. Практически все детство я проводила время со всеми членами своей семьи, кроме нее. Уроки проверял у меня папа, с дедушкой мы ходили на рыбалку, в магазин, на прогулку, с бабушкой я делилась своими переживаниями, а вот мамино участие в моей жизни не удается припомнить, ведь она мне предпочитала иной досуг, а именно читать книги, уходить на другой конец села к подруге в гости, подолгу сидеть на крыльце с пачкой сигарет, уезжать на велосипеде в лес, иногда брать машину и уезжать в город. Бывало такое, что с наступлением темноты мама уходила на наш задний двор с пачкой сигарет и кофе, иногда брала с собой какой-то алкоголь и сидела там до глубокой ночи. Мне в те вечера хотелось прийти к ней, но домочадцы строго-настрого запрещали мне это делать. Говорили, что я ей непременно буду мешать.
С течением времени ко мне пришло понимание, почему же мать так поступила. У нее было то, чего непременно желали себе другие – красота. Она была впрямь безумно красива. И конечно, ей хотелось этим воспользоваться и получить тем самым билет в счастливую жизнь. Ее тянуло в столицу, да не просто работать абы кем, а именно на подиум. А тот факт, что при СССР эта профессия была, мягко говоря, не в почете, она предпочла не замечать. Женщин, работающих в Доме моделей, презрительно называли манекенщицами. Данная деятельность имела несколько существенных нюансов, одним из которых являлась зарплата – 70 рублей получала модель, ровно столько же получала и уборщица. Хотя такая работа предусматривала командировки за границу. А поездки за кордон мог себе позволить далеко не каждый гражданин СССР.
Мама просто грезила этим ремеслом, и это было оправданно. Она была не такая, как односельчане, и сильно выделялась среди прочих женщин своими особыми внешними данными. Профессия модели прельщала ее тем, чтобы такой красотой могли любоваться не наши деревенские, а совершенно другие люди. Вот идет она по подиуму и ловит на себе восхищенные взгляды, на нее надевают лучшую одежду, она вышагивает на показе мод в туфлях на высоком каблуке, а потом на этих же высоких каблуках заходит на борт самолета, неспешно опускается в кресло, и тут же стюард предлагает ей бокал шампанского, на который она непременно согласиться.
Я много раз думала, почему моя мать не мечтала стать певицей и покорять эстраду или актрисой, которую приглашали бы сниматься для различных фильмов и сериалов, ну в конце концов осваивать балетное искусство. А затем я поняла одну очевидную вещь: мама ничего абсолютно не умела. Действительно, кроме красоты у нее ничего другого не было. Она была ростом 185 сантиметров, чем очень любила прихвастнуть, хоть и без уточнений было ясно, что ее рост был явно выше среднего. А вот вес у нее был небольшим – 60 килограммов стабильно, из-за чего мать выглядела очень уж стройно. На ее лицо действительно можно было любоваться часами – бледная кожа, как у фарфоровой куклы, точеные скулы, пухлые алые губы, тонкий, слегка вздернутый носик и ярко-синие глаза, маленькая аккуратная родинка над левым уголком губы. Ей даже косметика была ни к чему.
Ко всему прочему волосы у матери были длинные, густые и черные как смола. К тому же она умела делать различные прически, что придавало ее образу еще более интересную деталь.
Ее родители, то есть мои бабушка и дедушка, все время за нее боялись, а поводов было прилично. Начиная с того, что ребята дрались из-за нее не на жизнь, а на смерть, и заканчивая тем, что мама с 8-го класса твердила о том, что учеба ей не нужна и что она просто обязана стать манекенщицей.
Папа и мама считали, что доченька перебесится и пойдет учиться в пединститут или в техникум. Но этого не случилось. Приближались выпускные экзамены, а вместе с ними и мамино совершеннолетие. От своей мечты она так и не отказалась, более того, вовсю готовилась к поездке в Москву, будучи уверенной, что уж кого-кого, а ее точно тут же заберут в Дом моделей.
Дед злился и курил пуще прежнего, бабка хваталась за сердце и беспрестанно пыталась достучаться до дочери, чтобы та оставила эту затею в покое.
– Рая, доченька, ну хочешь – иди в учителя, хочешь – иди работай на телевидение, может быть, там тебя заметят, хочешь – езжай на Север за длинным рублем, но не в манекенщицы, ох у нас их не любят шибко, – причитала моя бабушка.
