Ему снилось – шёл дождь. Дождь заливал лицо, и он никак не мог разглядеть, кто стоит рядом с ним и протягивает ему руку. Он снился часто в последнее время, этот сон, и в нём почему-то было хорошо, и просыпаться совсем не хотелось. Но…
Максим сел на кровати и потёр глаза. Действительность тут же явилась ему из открытых окон неприветливым пасмурным утром. Он встал и вышел на террасу. Небо было низким и тёмным. И очень напоминало возмездие, каким Максим его себе представлял. Тяжёлое, нависающее всей своей грузной плотью, жаждущее накрыть его, не оставляя ни малейшего шанса скрыться, уйти, избежать. Как же так вышло? На вопрос отвечать не хотелось. Хотя ответ был ему известен. Он лениво ворочался где-то внутри, и казалось, старался вытеснить собой всё, что было Максимом. Когда же пойдёт дождь?.. Максим знал, что легче от этого не станет, но всё-таки… Смотреть на такое небо было невыносимо. Он понимал, что сам во всём виноват и казался себе нелепым, и тоска сжимала сердце, и он удивлялся: как он мог не подумать заранее? Но он не подумал. А дождя всё нет…
Родители приехали вчера. Его чудесные родители, представители Патриархальной ветви Нового Века – как любовно они создавали своего сына, выбирали даже оттенок кожи… Мама любит об этом рассказывать. И всегда при этом смеётся! Максим снова вспомнил, как они смотрели на него, и от этого стало ещё хуже. Лучше бы они кричали и называли его идиотом, но они только смотрели. Как это небо сейчас смотрит на него и никуда не деться. В памяти у Максима возникли слова отца – единственное, что он сказал: «Теперь у нас нет выхода, сын». Теперь нет выхода… Ну, когда же, всё-таки, дождь?!
Максим вернулся в дом, умылся, прошёл в кухню и сел за стол. Просто так. Есть совсем не хотелось. Он снова взглянул в окно. Тучи грозились выдавить стекло и обрушиться на Максима мельчайшими, как пыль, осколками. Как странно начинается лето… Всё время тучи, тучи… Прошлое лето, оно было совсем иным. Максим вдруг ощутил себя в том самом лете. Раннее и удивительно жаркое, оно было прекрасно. Прекрасно не только жгучим, яростным ветром, внезапными ливнями и влажной землёй, не только пятнами солнца под затихшим кустом сирени и густым запахом созревающей земляники… Тем летом она подошла к нему и заговорила, и Максим подумал, что счастлив. Майя. Очень красивая Майя. Темноволосая, тонкая и чёткая как графическая линия. Её родители были историками-художниками и придумали ей разные глаза. Один зелёный, другой голубой. Эти художники, они любят, чтобы не как у всех… «Такая дисгармония неприлична!» – сокрушалась его воспитанная, ласковая мама. Все так думали. Только не Максим. Майя казалась ему существом за гранью реальности, вызовом, протестом всему сущему, такому правильному и разумному, такому опытному и осторожному. Никогда не смотрела она в сторону Максима. А тем летом посмотрела. Она взглянула в самое сердце его своими сумасшедшими глазами и произнесла вполне буднично: «Будем дублёрами?» Как будто всегда говорила с ним. Как будто не было на свете ни одной, самой ничтожной темы, которую бы они не обсудили! Тогда небо стало для Максима большим и доступным, тем летом. Ему казалось, что стоит только поднять руку, и тут же, облака, и снующие стрижи, и само солнце доверчиво опустятся к нему на ладонь…
Почему? Почему не начинается дождь?!
Тогда шёл три тысячи триста тридцать пятый год Нового Века, и через тринадцать месяцев Максим должен был получить Высшую Грамоту. Вокруг были порядок и здоровье. Порядок и Здоровье – главные постулаты Нового Века, его заслуга, его выстраданное счастье. Земля давно отдыхала от своей беды, от того лютого времени, когда человечество было на грани своего исчезновения. И не с той стороны пришла та беда, с какой её можно было ожидать. Люди боялись войны. Каждый, даже самый крошечный клочок суши был чьей-либо страной, границы истово охранялись, и какого только оружия не находилось в распоряжении человека. Когда бомбой, величиной с горошину, можно сокрушить материк, природные ресурсы на исходе и каждое государство алчно смотрит в сторону соседа, напряжённо выглядывая его преимущества и свою выгоду – жди беды! И она пришла. Но не такая. И не так. В то время, когда все ждали кровавых боёв за каждое природное месторождение, за каждое плодоносящее поле, простая, сердечная, добрая женщина принесла в свой дом мальчика с улицы. Их было много этих мальчиков. И девочек, и женщин. И мужчин. Стариков и старух. Они давно лишились своих домов. Кого обманули, а кто сам ушёл, желая свободы и независимости, а может, устав от ответственности. Реальность… Почему она всегда обрушивается, как плохо построенный дом, не давая возможности предположить, предвосхитить, подготовиться… Они голодали. Им было холодно. Им нечего было носить. Бомжи…
Такого мальчика без дома и одежды, с жестоким, разрывающим щуплую грудную клетку, кашлем принесла она в свой дом с улицы. Простая, сердечная, очень, очень добрая женщина… Она его пожалела. Она не могла просто так смотреть. Она приняла его, лечила его кашель и любила как всех своих детей. Он был одинок, этот мальчик. И он её полюбил. Словно она и в самом деле была его матерью. Он не увидел, как она умерла. Судьба всё же подарила ему одну единственную свою милость. Он умер первым. Это была не простуда, а вирус, неизвестный науке, новорожденный и крепкий, как зубы хищника. Новая чума. Стремительный, мутирующий, неуловимый для любых лекарств, самых сильных антибиотиков, он уничтожал районы, города, страны. Мир охватила паника. Были позабыты оружие, политика. Учёные хватались за любую возможность победить врага, для которого их маленькие сверхбомбы ничегошеньки не значили. Выжившие были слабы, теряли способность видеть, слышать, ходить. Женщины стали производить на свет уродцев, только отдалённо напоминавших людей. Тьма… Реальность… Ну почему она всегда обрушивается, как плохо построенный дом?
Максим всё знал об этом. Он готовился стать историком-библиографом. На факультете целый семестр посвящён этой печальной главе истории цивилизации. Знал он и о том, что помогло выжить. Не просто выжить. Восстать из пепла, прорасти сквозь толщу скал, сквозь гранит, сквозь алмаз, славящийся своей прочностью. Начаться заново. С точки. С нуля. Нашёлся человек. Генетик. Он сказал: «Не всё потеряно!» Он определил ген, который позволил некоторым остаться в живых, и запретил людям размножаться как прежде, так, как они размножались веками. Он всё изменил, сам принцип человеческого существования стал иным. Генетик победил вирус, лишив его пищи. Женщины перестали рожать. С той поры, каждый появлялся на свет в пробирке, и девять месяцев рос в особой капсуле, наполненной питающим составом. Радости плоти по доброй воле стали просто частью любовной игры, без страха потери, болезни, одиночества… Девочек сразу создавали неспособными к естественному созданию жизни. С той поры всё стало иначе.
