Или́я проснулся до звонка будильника, ощущая, как солнечный луч пригревает щеку. Июль – хороший месяц. Лето всегда приносило ожидание приключений, и Илия не сомневался: что-то интересное обязательно произойдет. Он сел на постели и потянулся, чувствуя легкость и бодрость в теле. Выпил стакан воды со столика возле кровати, поднялся и прошел в ванную.
Из зеркала над раковиной на него посмотрело молодое симпатичное лицо с большими оранжево-карими глазами. Рыжие волосы после сна топорщились во все стороны. Илия побрызгал на них водой и взял расческу.
Через десять минут, одетый в джинсы и футболку освежающего салатового цвета, он уже энергично шагал по улице, дожевывая на ходу бутерброд. Небо над ним было почти истерически-синее. Уже с утра повисла потогонная жара, но Илия был не из тех, кого напрягает погода. Его вообще мало что в мире напрягало. Разве только обшарпанный подвал, в котором он проводил минимум восемь часов в день. И «Вертушка». Сегодня должны быть объявлены результаты. Как только он подумал об этом, беспокойство начало ввинчиваться в мозг маленьким жужжащим буравчиком. Илия сделал вид, что выхватывает что-то из воздуха и швыряет, символически отбрасывая от себя тревогу. Голуби решили, что он бросил что-то съестное, и стаей слетелись к нему под ноги. Илия отдал им остатки бутерброда.
Он вошел в Парк Исчезающих Теней. Он часто слышал, что это место вызывает у людей беспокойство, как будто его густые заросли скрывают в себе неведомую опасность. Говорили даже, что на заросших тропинках иногда встречаются привидения. Но сам Илия ничего подобного не ощущал и не видел.
Он нырнул в заросли кустарника, прокладывая дорогу там, где ее нет, и спустился к берегу реки. Илия приходил к реке каждое утро, в любую погоду. Если он чувствовал, что настроение по каким-то причинам менее радужное, чем обычно, близость воды позволяла ему взбодриться.
Отражая небо, Нарвула, обычно серо-сизая, казалась голубой. Скользя подошвами кед по круглой гальке, устилающей берег, Илия пошел вдоль воды. Чайки вели охоту с утра пораньше. Паря над водой в поисках добычи, они казались ленивыми и сонными, но, завидев цель, пикировали со стремительностью падающего камня. Перо чайки спланировало к его ногам. Илия поднял его. Оно было белое, как облачко, и отливало перламутром. Чтобы не потерять и не смять, Илия сунул перо за ухо.
Он дошел до пристани, взбежал по лестнице и вскоре вышел к довольно узкой аллее, неизменно наводящей его на мысль о переходе в другой мир. Кремово-белое здание «Серебряной Лисицы» как будто пряталось в конце ее. Иногда у него создавалось ощущение, что все эти тополя и клены были высажены, чтобы скрыть здание от ненужных взглядов. Кто и зачем решил это сделать много-много лет назад? Не понимал он и смысла названия. «Серебряная Лисица». Оно вызывало у него образ призрачного животного, мелькнувшего на предрассветной лесной поляне. Не слишком ли романтичное название для всего-то вспомогательного отдела полиции? Хотя он до сих пор не очень понимал сферу деятельности СЛ, проработав в ней полтора года. И это его беспокоило. Чуть-чуть.
Его походка оставалась легкой и быстрой, но сердце, казалось, тяжелело с каждым шагом, приближающим к зданию с обсыпающейся штукатуркой. Подавив вздох, Илия вошел внутрь и предоставил документы на проверку. Перетерпев обычный осмотр на предмет соответствия лица и фотографии в пропуске, он продолжил путь по наполняющемуся людьми коридору с потертым паркетом до решетчатой двери на лестницу.
Проклятая лампочка на лестнице опять перегорела. Аккуратно ступая в темноте, Илия спустился к двери в подвал. На ощупь нашел замочную скважину и выключатель. Все тот же раздражающий глаза дрожащий тускло-голубой свет. Все тот же напитанный пылью затхлый воздух. Все те же захламляющие стол стопки бумаг и мрачный лабиринт из набитых папками стеллажей.
Когда Илия впервые оказался в этом месте, он усомнился, что выдержит день до вечера. Хотя выбора у него не было – только терпеть. Он был в подвешенном состоянии, потому что провалил «Вертушку» – неожиданный результат даже для начальства. Ему позволили пересдать ее через три месяца. А до завершения срока ожидания, просто чтобы куда-то его пристроить, попросили помочь архивариусу. Илия уже даже не помнил, как звали архивариуса, потому что тот уволился, едва у Илии начало хоть что-то получаться. То есть почти сразу. Илия не винил его.
Половина ламп не горела, придавая и без того невеселому помещению дополнительное сходство с подземельем. Илия не любил темных замкнутых пространств. По правде, он едва их переносил. В своей съемной квартирке он даже занавески снял с окон, чтобы не преграждали путь солнечному свету.
Он прошел за стеллажи к маленькой двери в проявочную. Нагнулся в проеме, не рассчитанном на его высокий рост. Щелкнул переключателем и в залившем каморку красном свете увидел привычные вещи, оставленные вчера вечером в легком беспорядке. Рулоны проявленной пленки, свисающие с бельевых веревок, увеличитель, кюветы… И готовые фотографии, для просушки разложенные на газетах.
Илия начал складывать фотографии в оранжевый конверт: беспалую руку, затем отсеченные пальцы – каждый на отдельном фото, один снят дважды – с кольцом и без. Кольцо было тонкое, женское, как и сам палец. Все последнее фото занимало ухо. Илия неодобрительно отметил высокую степень зернистости из-за увеличения. Наверное, это и есть профессиональная деформация: когда ты смотришь на фотографию с отрезанным ухом и размышляешь о зернистости. Если бы раньше Илии сказали, что у него будет такая работа, он бы решил, что свихнется на ней. Но на деле он быстро привык. Ко всему, кроме подвала.
Конечно, их привлекла не его осведомленность в фотографическом деле. И не его сомнительный талант рисовать персики и розы. Он также хорошо бегал и отлично плавал. Однажды после местного соревнования по плаванию к нему подошли некие маловыразительные люди с весьма невнятным, но захватывающим предложением о работе. Может быть, они использовали тайные психологические техники. Или же он просто не был рожден для фотографии и живописи. Но, впервые в жизни проигнорировав настояния матери, Илия бросил университет на четвертом курсе.
С тех пор он не нарисовал ни одной картины; фотоаппарат пылился где-то в квартире родителей. И все ради того, чтобы в итоге зависнуть в проклятом архиве. «Спокойно», – сказал он себе. Не стоит погружаться в негатив. Уже сегодня все может перемениться, и он наконец займется настоящим делом.
Илия запечатал конверт и отнес заказчику. Вернувшись, он обнаружил втиснутую между дверью и проемом записку, которая упала на пол, когда он вошел: «Поднимись к М. Лиза». В ушах загромыхал пульс. Сунув в карман скомканную записку, Илия отправился к начальнику на третий этаж.
