Керен Бланкфельд - Освенцим. Любовь, прошедшая сквозь ад. Реальная история

Освенцим. Любовь, прошедшая сквозь ад. Реальная история
Название: Освенцим. Любовь, прошедшая сквозь ад. Реальная история
Автор:
Жанры: Зарубежная публицистика | Биографии и мемуары | Документальная литература
Серия: Документальный fiction
ISBN: Нет данных
Год: 2024
Другие книги серии "Документальный fiction"
О чем книга "Освенцим. Любовь, прошедшая сквозь ад. Реальная история"

«Эта работа – не вымысел, ибо основана она на внушительном объеме интервью, устных показаний, документов, опубликованных и неопубликованных мемуаров. В ходе исследования у меня была возможность неоднократно беседовать с главным героем моего повествования, бывшим узником Освенцима Давидом Вишней в период с начала 2018 года вплоть до его кончины в 2021 году. А вот главную героиню – Хелен Циппи Тихауэр (тоже бывшую узницу Освенцима) – я в живых, увы, не застала. Но она оставила после себя десятки свидетельств, а главное – недавно обнаруженную рукопись воспоминаний». Керен Бланкфельд

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Бесплатно читать онлайн Освенцим. Любовь, прошедшая сквозь ад. Реальная история


Keren Blankfeld

LOVE IN AUSCHWITZ: A TRUE STORY


© Keren Blankfeld, 2023

© Агафонов Г.И., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

Иностранка

* * *

Памяти моих бабушек Хелены и Ципоры

И с посвящением моим родителям Дейзи и Масу

Повествование ведется со слов героев, и для них обоих и всего их окружения немецкие концлагеря называются строго по-немецки Аушвиц, Биркенау и Моновиц. При этом, естественно, там, где нужно, фигурируют и польские топонимы Освенцим, Бжезинка и т. п. Но во время действия они были совсем не в ходу.

Григорий Агафонов, переводчик

От автора

Эта работа – не вымысел, ибо основана она на внушительном объеме интервью, устных показаний, документов, опубликованных и неопубликованных мемуаров. В ходе исследования у меня была возможность неоднократно беседовать с Давидом Вишней в период с начала 2018 года вплоть до его кончины в 2021 году. А вот Хелен Циппи Тихауэр я в живых, увы, не застала. Но она оставила после себя десятки свидетельств, а главное – недавно обнаруженную рукопись воспоминаний (см. «Об источниках»). Однако ни в одном из записанных на пленку свидетельств или формальных интервью с историками Циппи ни словом не обмолвилась о своих отношениях с Давидом. По этой причине большинство приводимых на этих страницах описаний всего, что происходило между ними, основаны преимущественно на том, что я почерпнула из бесед с Давидом. То же относится и к выделенным курсивом пассажам, в которых я попыталась передать их историю его субъективным и отличным от всего прочего повествования взглядом. Концевые сноски призваны дать контекстное обрамление этим курсивным пассажам, равно как всему остальному рассказу. Все, что далее будет закавычено, подразумевает прямые цитаты.


Пролог

Впервые они увиделись в лагерной бане среди сложенной стопами одежды. Воздух был липок и жарок; но это было одно из немногих теплых убежищ от беспощадной польской зимы. Работники погружали грязное тряпье в паровые котлы, и дальше им оставалось лишь смотреть на клубы дыма за окном. Здесь, среди грязной рванины, парень с девушкой и познакомились.

Семнадцатилетний, с обритой под ноль головой и круглым лицом, он выглядел весьма упитанным вопреки всему. И полосатая униформа на нем смотрелась будто сшитая на заказ – и чистенькой как новая. Вероятно, в этом отчасти и заключался его шарм: он выделялся из общего ряда. В мире полосатых лагерных роб выделяться не положено. Там нужно жить по правилам – и растворяться среди окружающих тебя призрачных теней до неразличимости.

По ночам его частенько сдергивали с нар на выступления. У него был красивейший оперный тенор. Когда-то он собирал своим пением полный зал в родном местечке. Здесь же приходилось солировать без аккомпанемента, но он все равно считался своего рода звездой.

При ее появлении он почти забыл, где находится. Он сразу положил на нее глаз, ибо вид ее притягивал и радовал его взор. При росте всего метр пятьдесят она была крепко сложена, ноги имела мускулистые, а лицо – широкое и скуластое, в обрамлении густых каштановых волос, которым явно было еще куда расти и дальше. Издали она выглядела неказистой до неприметности. Вблизи – прямой противоположностью. Глубоко посаженные глаза – карие, как и у него самого, – глядели остро и настороженно, но улыбка у нее была легкая. И двигалась она с редкостной для их среды уверенностью в себе.

Встретившись с ней взглядом, он пришел в трепет.

Девушка смотрела прямо на него.

Глаз с него не спускала. Он был в этом уверен.

Здесь, внутри всего этого, было так просто забыть о том, что его старый мир все еще существует, – мир возможностей, обещаний и… таки да, страстного вожделения.

А тут при виде ее он о нем вспомнил.

Ей здесь, на сугубо мужской части территории, бывать не полагалось. Однако же она давно повадилась оказываться там, где не положено.

В свои 25 лет она твердо знала, чего хочет. Она была такой с детства – и с тех пор не только ничуть не переменилась, но, напротив, лишь укрепилась в своей настырности.

В оправданность ненужного риска она не верила. Выход из хаоса, в который погрузился мир, ей виделся в выстраивании и упорядочении картины того, что в нем делается, силами логики и рассудка. Но тут само место будто оправдывало самые страшные для жизни риски. Вероятно, по той причине, что терять тут действительно было нечего.

Ей, конечно, было куда от этого убежать – в собственное искусство, – но, однако, ей было одиноко. А у мальчика на той стороне комнаты было такое милое личико. Он выглядел столь жаждущим и нетерпеливым, что ей вдруг захотелось повторения этой встречи – и захотелось до безумия.

А в Биркенау, крупнейшем и страшнейшем из расположенных в Аушвице лагерей смерти, между тем стояла глухая зима.

Часть I

Увертюра

Глава 1

«Пустяковины»

Розе Шпитцер выпало рожать на фоне схваток революции.

В начале октября 1918 года обычно тихие улочки ее родного Пресбурга наэлектризовались: толпы словацких солдат возвращались домой с войны. Злые ветры трепали дубы и плакучие березы, а ледяной осенний воздух сулил суровую зиму.

У темноволосой Розы не было иного выбора, кроме как не высовываться из дома, и не только из-за погоды. Поражение в Великой войне положило конец Австро-Венгрии, и теперь часть словацких солдат, немало претерпевших под долгим венгерским гнетом, стекалась обратно в Пресбург[1] с явным намерением выплеснуть поколениями копившийся гнев. В мощенном камнем центре города бунтовщики громили лавки и рестораны. Обвиняя Австро-Венгерскую империю в тирании и угнетении, они штурмовали военные тюрьмы, освобождали заключенных, по большей части банальных уголовников, и призывали их присоединяться к боям за город.

За всем этим как-то незаметно прошел двадцать первый день рождения Розы, и ей вот-вот предстояло разрешиться самой. За окном же напряженность все накалялась. Словацкие националисты оказались не единственными борцами за независимость. Немцы, давно составлявшие в регионе лишь этническое меньшинство, теперь также размечтались о «национальном возрождении»>{1}.

По всей Европе антисемиты клеймили во всех бедах евреев, давно свыкшихся с участью козлов отпущения за потери и страдания>{2}. Часть словацких ветеранов скандировала «Долой жидов!» и обвиняла соседей-евреев в том, что они агенты-провокаторы, шпионы и агитаторы за мадьяр, то есть этнических венгров. По всему городу словаки жгли еврейские лавки и конторы. Между тем и многие мадьяры затаили зло на евреев, считая их кто виновниками своего военного поражения, кто барыгами, наживавшимися на бедах военного времени>{3}. Роза, ее муж Войтех


С этой книгой читают
Великолепный роман об удивительной связи девочки с врачом, который решает освободить ее, о вечной потребности человека быть признанным другим, чтобы понимать, что он существует. Мать назвала девочку Эльбой в честь реки на своей родине. Они жили в психиатрической лечебнице, которую Эльба называет Полумиром и которая стала для них убежищем. Затем мать исчезает, и девочке остается лишь расти, ведя «Дневник умственных расстройств» вновь прибывающих и
Каждый из нас может представить себе серьёзные угрозы, с которыми человечество уже сталкивалось в прошлом, какими бы маловероятными они ни казались. Подумайте о тех изменениях, которые мы внесли в свою жизнь в ответ на различные кризисы.В книге "Эффект летучей мыши: 10 уроков по современному мироустройству помимо черных лебедей" рассказывается о мире, который формируется в условиях кризиса, пандемий и других угроз, и – что ещё более важно – об об
В книге, посвященной истории российской религиозной и политической мысли Раннего Нового времени, Гэри Хэмбург показывает, что путь России к просвещению начался задолго до того, как Петр Великий распахнул окно в Европу. Исследуя широкий круг произведений, автор помогает увидеть, каким образом российское просвещение послужило предпосылкой для расцвета таких писателей XIX века, как Федор Достоевский и Владимир Соловьев.Гэри Хэмбург, профессор истори
В 1880–1881 годах произошла Первая англо-бурская война, в ходе которой буры сумели отстоять свою независимость. В 1899–1902 годах произошла Вторая англо-бурская война, в которой буры проиграли лучше обученным и экипированным англичанам. Стоит пояснить, что буры – это потомки голландских, французских и немецких колонистов в Южной Африке. Они отличаются консервативным укладом жизни, сохранением старых традиций и глубокой верой. Трагедия этих белых
Если вы не можете или не хотите отпустить свое горе, нужно научиться с ним жить.Ольга Мартынова написала это эссе после смерти мужа, поэта Олега Юрьева (1959-2018). Она пытается понять, как другие справляются с тем, с чем не может справиться она и что не оставляет ее в покое. Ольга Мартынова не ищет совета или утешения, она вступает в разговор – столь же искренний, сколь и задумчивый, столь же смелый, сколь и мудрый – со знаменитыми текстами о го
Встреча со смертью оставляет в душе человека глубокий отпечаток. Людей впечатляют сны про смерть близких, сны про умерших родственников, а также сны про собственную смерть. Эти сны удивляют, шокируют, врезаются в память, как некие особенные сновидения. Люди хотят понять, что означают эти сны? А не умрут ли они в ближайшее время? Все ли у них нормально с психикой и тому подобное. Книга, которую вы держите в руках, представляет собой попытку дать о
В повествовании предпринята попытка коснуться кратко некоторых событий 19—20-го столетий и судьбы стойкого РУССКОГО НАРОДА в спасении своего ОТЕЧЕСТВА от мертворожденных «идей», химер.
Что может быть общего между бессмертным духом-драконом и пленившим его магом? Казалось бы, ничего… кроме тела, в котором теперь живут две ненавидящие друг друга души, и стремительно крепнущего чувства к девушке, которую ни маг, ни дракон не готовы потерять. Способны ли кровные враги объединиться? И сумеют ли преодолеть себя, чтобы сохранить жизнь той, что стала для них дороже собственной жизни?
Королевский колдун выбрал меня, неприметную сироту, для темного ритуала. Я не должна обладать магией, но на теле девушки, в которую я попала, есть таинственная метка. Она может нарушить планы колдуна, но спасет ли мне жизнь? Он не терпит неповиновения, одним взглядом может остановить сердце и заставить замолчать навсегда. А я не понимаю, хочу сбежать от него или остаться…