В армии я служил не со своим годом. Я успел проучиться в институте Стали и Сплавов в столице нашей Родины, откуда был благополучно отчислен по истечении года. Если по-честному, говорить, что я год учился, это несколько преувеличивать. За этот год я занимался в театральной студии, в литературной студии-объединении, посещал все вечера и концерты бардов и менестрелей, а их в те годы было в Москве очень много, активно знакомился со всеми доступными злачными местами, расположенными вокруг ВУЗа (аббревиатура Московского института Стали и Сплавов МИСиС расшифровывалась студентами как Московский институт Семи Соблазнов). Все это время я активно знакомился с Москвой, весь центр столицы был истоптан мной многократно. Я прекрасно знал где находится клуб МИИТа или имени Серафимовича, где шашлычная Кавказ, кафе Шоколадница или пивбар №17.
Таким образом для изучения химии, а их у нас на первом курсе было не то три, не то четыре, или физики времени уже не оставалось. Жили мы за городом. С общежитием в институте было проблематично, и администрация выходила из положения следующим образом. Вблизи от Курского вокзала нашли симпатичный дачный поселок Салтыковку. В летнее время здесь было не протолкнуться от дачников. Кто-то был домовладельцем или точнее дачевладельцем, кто-то просто снимал койкоместо, но свободным не был ни один сарайчик, ни одна раскладушка. Почти как в Сочи или Туапсе.
А вот осенью-зимой население резко сокращалось, и в домах оставались в основном старики и старухи, да ожидающие переселения в квартиры с удобствами наследники домовладельцев. И вот администрация института стала снимать пустующее жилье для студентов. Платил ВУЗ за каждого студента по пять рублей с головы, а сам поселившийся молодой человек доплачивал хозяевам еще два с полтиной за якобы излишки света сожженные при занятиях в неурочное время. Ожидалось, что грызущие гранит науки студенты будут засиживаться достаточно регулярно за полночь. Может быть в более ранние годы такое и случалось, но не при мне.
Поездки в Москву и обратно также занимали время, отнимая его от учебы. Кроме того, толкотня в часы пик, да и вообще поездки несколько утомляли. Приезжаешь пусть не до конца, но вымотанный и уже ничего не хочется делать. Недаром в студенческом КВНе прозвучали строки:
Вы из Коммуны, а мы из СалтЫковки,
Вам к соседке, а нам в века!
В историю уверенно выедем
На тощей спине электроишака
Дом Коммуны – так называлось московское общежитие. В Салтыковке имелся свой комендант, который отвечал за расселение студентов, условия их проживания. А какие там были условия? Самые обыкновенные деревенские. Это было начало семидесятых. Повсеместной газификации Подмосковья не было, водопровода не было. Так и жили три – пять человек в комнате, на кухоньке керогаз и ведро для воды. Вода на участке или недалеко от дома в колонке на улице. Все остальные удобства в конце участка в фанерной постройке специального назначения. Новые условия совместно с К. Симоновым родили иные строки для КВНа:
Ты помнишь, Алеша, дороги СалтЫковки,
Как шли бесконечные злые дожди,
И как студент, одуревший от выпивки,
Плакал, зачетку прижавши к груди.
Как слезы он грязной ладонью размазывал,
Как вслед нам шептал: «О, Господь вас спаси!»
И к коменданту дорогу показывал,
Будто с этапом мы шли по Руси…
Короче, после второй сессии, когда все праздники и пьянки остались позади, а новые еще не появились на горизонте, я отправился в райвоенкомат. Райвоенкомат, как и положено ему, находился в районе, в славном городе Балашиха. На прием к военкому мне удалось попасть только с третьего раза. Но поскольку на занятия я уже ходить перестал, я начал ходить на прием. В результате через несколько дней я кому-то где-то окончательно надоел и военком согласился со мной встретиться.
Захожу в помещение. Достаточно большой кабинет. Длинный стол. С той стороны сидит подполковник и вопросительно смотрит на меня. Я не знаю, что нужно делать, и, хотя прожил всю жизнь в военной семье, т.е. в семье военнослужащего, не имею представления как себя вести. Поэтому молча стою и жду наводящих вопросов.
– Итак, кто вы и чего хотите?
– Я студент МИСиСа, передумал учиться, хочу пойти служить в армию.
– Значит так. Ты нахватал двоек и хочешь сбежать в армию?
– Никак нет
Я действительно еще не успел нахватать двоек и неудов, и в деканате пока что ничего не знают о моих милитаристических намерениях.
– Тогда что?
– Хочу служить в армии.
– Ты местный?
– Нет. С Украины.
– Ну, так выписывайся, езжай домой и иди в армию. Там рядом с домом будешь служить.
– Я не хочу рядом. Я хочу сейчас.
– Что сейчас?
– Сейчас хочу в армию идти.
Повторюсь. Это было начало семидесятых годов. Служба в армии считалась почетной обязанностью, это был долг каждого мужика перед Родиной. Если кого-то не брали сразу в армию, без весомой причины, он считался ущербным. Девчонки на такого парня смотрели с подозрением. Кому нужен больной кавалер? Сам видел на пересыльном пункте ребят, которых не брали из-за какой-нибудь гонореи, для них это была самая настоящая трагедия
Но видимо человек, который отказывается от законной отсрочки и добровольно вне очереди рвется стать воином СА, военкому внушал какие-то подозрения.
– Сейчас в армию не берем.
– Как это не берете? Почему?
– Сейчас набора нет.
– Но я хочу идти служить!
Тут у военкома терпение кончилось. Как это так, он бравый офицер, подполковник, у которого в подчинении людей больше, чем у меня носков в чемодане, должен уговаривать какого-то пацана
– Все. Армия – это не проходной двор. Захотел пришел, захотел ушел. Министр приказ подпишет – пойдешь служить.
– Уже.
– Что уже?
– Министр уже подписал приказ о призыве моего года и я пришел служить.
– Когда он подписал?
– В прошлом году, товарищ подполковник. Я пятьдесят первого года
Военком был так разъярен, взбешен явным неповиновением, что готов был отменить все приказы министра обороны, но озвучить это все-таки не рискнул.
– Вон! Сказали вон – значит вон! Получишь повестку, придешь и отправим служить. А сейчас убирайся!
– Но вы хоть запишите меня, чтобы сразу как только можно…
– ВОН!!!
Пришлось срочно покинуть негостеприимный кабинет.
Прошли годы. Сделаю небольшое отступление от моего основного повествования. Ибо события происшедшие тогда прямо связаны с недавними событиями. Видимо ничего не меняется в многострадальной моей России. Повторяю, прошли годы. Четверть века с небольшим хвостиком. Судьба бросала меня, крутила, носила и занесла опять в ту же самую славную Балашиху. Здесь я живу, здесь живет моя семья, здесь же, в Балашихинском райвоенкомате стоит на учете мой сын. Только какое-то время он на этом самом учете воинском не стоял. Может стоял, но на чем-нибудь другом, может на учете, но не в райвоенкомате. Не знаю. Знаю, что приходит он однажды домой и говорит
