О чем я думаю в комнате, в которую только начал пробиваться солнечный свет, лежа на огромной кровати, застеленной темно-бордовой простынею, когда мои ноги упираются о тело мускулистого мужчины? Так о чем же я думаю, склонив голову на руку у самого края кровати и наблюдая, как по левой руке стекает кровь, сползая густыми каплями на ковролин, который впитывает все в себя и вряд ли когда-то очистится от этого. Неподвижно, почти не дыша, наблюдаю, как сгустившаяся кровь скрывает татуировки на руке. Надпись «Помни»… Да, я помню все! Совершенно все, каждый момент своей жизни. Каждую крупицу я собрала и сложила в своей кладовой.
Помню как пятнадцать лет назад, женщина, стоявшая передо мною в магазине, покупала лотерейный билет. Она так громко назвала цифры 1, 3, 2, 2, 1, 4, 7, 8, что я их запомнила, они врезались в мою память. Через неделю наткнулась на газету, на страницах которой стояла эта леди с выигрышным билетом в руке. Черно-белое фото ярко раскрывало ее счастливую белоснежную улыбку. Этот блеск в глазах словно искрился, передавая через это фото ее радость, все ее эмоции и число на билете 13221478. В тот момент это были самые везучие и счастливые цифры. Восемь цифр, которые передавали столько счастья через одно фото.
Мне было 13. Зайдя вечером в тату-салон, я в слезах уговорила мастера набить мне тату, и это у меня получилось. Первая татуировка на затылке для того, чтобы было не слишком заметно. Цифры, которые, я считала, принесут мне удачу! Моя первая татуировка в тринадцать лет и любовь к моему первому мастеру осталась по сей день. Если я не заглядываю к нему в течение пары месяцев, он начинает меня искать. За пятнадцать лет на мне появилось достаточно татуировок, чтобы отличить меня от нормального человека. Но сейчас не об этом. Цифры пятнадцати лет назад. Видела ли я их в течение всего этого времени? Да! И много раз! Возможно, не в цельном восьмизначии, но по раздельности, каждый день. Принесли ли они мне счастье и удачу? Не знаю, как можно судить об этом. Ведь я не знаю, какой была бы моя судьба без них. Возможно, да, они принесли мне удачу. Я познакомилась с чудесным человеком, который заменил мне отца, брата, семью! Серж, мой дорогой Серж.
Так о чем же я думаю, когда вижу, как по моей руке стекает кровь? Эти мысли – мечта, да, именно мечта! Я притворяюсь и хочу верить, что это моя кровь. Что она моя и что именно в эту минуту, она, вытекая из меня, забирает частички моей жизни. И мои глаза закроются навечно. Иногда перестаю дышать, притворяясь, что мертва. Но больше часа не могу пролежать без движения на одном месте. Бывало, засыпала. Но, черт побери, стоя в ванной и смотря, как с меня стекает вся это закоптившаяся кровь, понимаю, что все заканчивается.
Почему мои мысли об этом? Вероятно, я устала. Именно устала, мне хочется покоя, который я сама не могу себе позволить. Постоянное движение, разъезды. Черт, я сама, сама … Ну, нет! Я не виновата в этом. Виноватых нет, а если и есть, то их нужно наказывать! Моя жизнь, моя религия! Надпись, которую я сделала пять лет назад. В тот момент я поняла и осознала, что нет никого, кто бы услышал меня, кто бы помог. Никто мне не поможет, кроме меня самой! В этом и есть истина и правда. Моя жизнь, которую я делаю для себя сама, и есть мой смысл. Порой он теряется и тогда… настает ад… Да, ад! Моя жизнь и без этого показалась бы для многих адом. Но я не знаю другой жизни, и небольшие моменты, когда можно представить тишину, как сейчас, кажутся раем. Возможно, его двери для меня закрыты навечно!
Рита замерла, уставившись стеклянными глазами на руку и, зажав губы, затаила дыхание. Она чувствовала, как сердце в ее груди начинало биться медленнее. Луч солнца пробрался ближе, осветив ее глаза, отчего она заморгала и ее игра в «мертвеца» прекратилась. Глаза приоткрылись, и в груди жадно забилось сердце, она привстала и, отдышавшись, уселась на край кровати, опустила ноги на пол. Наступив пятками на окровавленный ковролин, она слегка пошлепала ногой и улыбнулась.
– Ну, здравствуй новый день! Как же приятно наблюдать за рассветом с самого начала. Ну, надо же, сегодня я пролежала на двадцать минут больше обычного. Даже шея немного затекла.
Встав с постели, она подняла с пола халат и накрыла им свое обнаженное окровавленное тело. Собрав волосы в пучок, повернулась к кровати лицом и с улыбкой посмотрела на умершего от колотых ран около восьми часов назад мужчину. Он уже остыл, и кровь загустела. Но она спала рядом с ним и, проснувшись, не торопилась вставать.
– Жаль, что ты сдался так быстро! Всего три удара, и все. Но должна признать, твоя кровь хороша на цвет.
Она смотрела на его тело, разглядывая рубцы, пыталась найти в них утешение для себя, но ничего не выходило. Глаза были полны печали и пустоты. Сейчас она поняла, что начинает терять цель в жизни, и, возможно, больше ее не обретет. Нужно принять решение, что дальше? Для этого нужно вспомнить все и понять себя саму. Действительно ли это все?
Постояв еще какое-то время, разглядывая бездыханное тело, опустив печально глаза, увидела на полу нож, и, взяв его, вышла из комнаты. Добравшись до кухни, она заварила себе крепкий кофе, достала из сумки Француа пачку сигарет. Француа – так звали мужчину, которого не стало сегодня ночью. Она молча взяла все и вышла на балкон, поставила на столик чашку и закинула туда же ноги, прикурила первую сигарету и, пуская дым, смотрела в небо.
***
Голубое небо тихого маленького городка и две девочки пускающие дым сквозь пальцы.
– Знаешь, это моя первая в жизни сигарета.
– Знаю. А еще я знаю, что твоя тетка убьет тебя, если узнает! Ох, не покажется же тебе мало, когда она устроит тебе взбучку.
– Не переживай! Она так и не заметила тату, которую я сделала в том году, а ты говоришь о сигаретке, которую мы с тобой потягиваем, спрятавшись в лесу.
– Татуировка не пахнет, а стоит ей почуять этот запах, тебе мало не покажется.
– Но зачем же ты мне дала ее, если сейчас говоришь, что мне влетит?
– Я попробовала сама. И не могла не предложить тебе! Ведь ты моя лучшая подруга, и мы все делаем вместе.
– Ну да, за это я тебя и люблю. Вместе навсегда!
– Да, именно навсегда!
Они крепко держались за руки и продолжали курить, бесконечно кашляя.
– Папа хочет, чтобы я подрабатывала летом. Нашел мне работу.
– Для чего же? Даже меня тетя не заставляет. А твои родные хотят, чтобы ты работала?
– Ты же знаешь, что отец у меня злой. Я не могу его ослушаться, иначе мне точно влетит.
– Но нам ведь всего четырнадцать лет. Мы должны провести все лето на пляже со всеми.
– Ну, мы и будем, просто я буду не всегда. Он говорит, что и тебе бы не помешало, ведь ты выглядишь гораздо взрослее меня и могла бы найти что-то приличное, чтобы помочь тете.
