Петр Сергеевич Рыбкин негодовал. Его интеллигентное лицо напоминало гримасу истопника в конце рабочего дня. Он уже не кричал. Горло его издавало звуки затухающего вулкана. Умница, педагог от Бога, милейший человек бился о стену непонимания своего педагогического коллектива, которым он виртуозно руководил уже четверть века.
– Уважаемые коллеги, я призываю вас понять особенности нынешнего времени, исторические, если хотите, особенности.
В кабинете было как в джунглях. Воздух прогрелся и накалился необычайно, распаляя и без того разгоряченных людей, которые в силу разных причин не хотели, а некоторые так и просто отказывались понимать эти особенности.
– Мы сами должны позаботиться о себе, – клокотал Петр Сергеевич. – Идти, так сказать, в ногу со временем. Каждый педагог, в такой ситуации, должен стать менеджером. Да, менеджером! Я не оговорился. Иначе мы пропадем, как вы не можете это уразуметь?
Голос Петра Сергеевича предательски дрожал. Пот застил ему глаза. Он судорожно моргал длинными ресницами, которым могла от души позавидовать любая девушка. И от этого создавалось обманчивое впечатление, что вот-вот по щекам его струйками покатятся, такие не свойственные сильным мужчинам, жаркие слезы.
– Да нас просто напросто закроют. Вам напомнить, сколько детских домов постигла такая участь в области только за последний год? И хочу вам заметить вполне достойных учреждений. Некоторые из них благодаря выстроенной и апробированной десятилетиями своей педагогической системе, обеспечивали общество достойными гражданами. Хотя, сами понимаете, какой у нас контингент. И что? Заслуги прошлого ни есть гарант будущего. Надо чувствовать, так сказать ветер перемен.
– Ну, знаете что? – Не унималась Берта Моисеевна Белова. – Где я, а где менеджмент? Я заслуженный педагог.
– Товарищи, давайте не будем ссориться. Да залатают нам эту крышу. Мы же государственное учреждение, а не частная лавочка – подала голос педагог-психолог, несравненная Майя Леонидовна Пуршит.
Спокойствию психологов можно было позавидовать, но никто из окружающих педагогов детского дома, ставшего с недавних пор учреждением социального обслуживания, которое по прежнему относилось к министерству общего и профессионального образования, внося тем самым диссонанс в понимание своего предназначения, их оптимизма уже не разделял.
– Подумаешь, сарай сгорел. Построим новый. Какое счастье, что на детском доме всего лишь сайдинг потек и то только над окнами Петра Сергеевича. Ведь всё могло бы быть, намного хуже… Менеджер – это просто слово не привычное. Что ж мы спонсоров не найдем?
Её грациозная фигура, возвышалась над собравшимися растерянными людьми, осуществляя противовес этому гнетущему и неизбежному ветру перемен.
– Господи! – тихо прошептала уже не молодая воспитательница Вероника Владимировна Пчела. – Почему это происходит с нами?
Столько лет кирпичик к кирпичику Петр Сергеевич Рыбкин выстраивал свою новаторскую систему взаимодействия всех друг с другом. Защитил диссертацию на тему «Консолидация работы педагогического коллектива детского дома». И эта научная работа была не профанацией или притянутым за уши к практике теоретическим постулатом. Это был труд, подкрепленный собственным экспериментом, в котором каждый человек, входящий в детский дом, априори являлся элементом воспитательной системы. Повар, дворник, прачка, водитель, любой участник взаимодействия, был изначально ориентирован на ребенка, на его развитие и становление внутри себя и в социуме. А воспитатель, замыкая на себе участие всех, точно барометр, улавливал погоду этого развития.
– Как вообще такое могло случиться с образованием? И что может сделать простой воспитатель?
– Очень даже может! – ожил Петр Сергеевич с завидным энтузиазмом. – Ещё как может. Всё в наших руках. Надо искать спонсоров, уважаемые коллеги. Каждый, каждый должен подумать, поискать…. хотя бы одного!
Нервный залихватский смех педагогического сообщества оборвал слишком спокойный для данного собрания возглас Берты Моисеевны:
– Вы это серьезно?!
Хохолок копны её медных волос кульминационно вздрогнул и таинственно замер, призывая пролить свет истины и, причем немедленно. Молодые педагоги жались как малые птахи друг к другу в морозную ночь. Алла Ивановна, комфортно расположившаяся за шкафом, виртуозно всхрапнула. Она могла себе позволить не паниковать. К своей несказанной радости Алла Ивановна Донская – почетный работник образования, была уже на пенсии, а муж её работал в Газпроме.
Петр Сергеевич кивнул, дрогнув ресницами, и обмяк обессилено в директорском кресле. Майя Леонидовна, растратив всё своё красноречие, жадными глотками пила воду. Берта Моисеевна саркастически, нервно улыбалась. Молодой перспективный психолог Наталья Францевна Куричек, открыв окно в зимнюю свежесть, пыталась надышаться.
Люди перестали галдеть, и наступила какая-то гнетущая тишина. Алла Ивановна, проснувшись, смотрела на всех непонимающими глазами. Возникло странное ощущение единения всех присутствующих. Чувство схожее с тем, которое испытали бы участники парусной регаты, внезапно обнаружившие, что вместо водной глади они бороздят зыбучие пески.
Петр Сергеевич, поморщившись, ослабил галстук и махнул коллективу бесперспективно рукой. И в этом жесте было столько отеческой заботы и теплоты, что люди покидавшие кабинет директора, не смотря на эти, будь они неладные, исторические метаморфозы образования, сохраняли надежду, веря в то, что их Петр «вседержавный», именно так между собой величали Петра Сергеевича коллеги, обязательно что-нибудь придумает.
«Господи! Как же его жалко» – думала Вероника Владимировна чуть не плача. «Светлейшая голова, сколько лет его детский дом был лучшим в области. Его воспитанники учились в престижных вузах страны, в том числе в МГУ, их персональные выставки картин проходили в Москве и в Санкт-Петербурге. По эскизам его выпускников выпускалась посуда на императорском фарфоровом заводе в Санкт-Петербурге. На протяжении десяти лет дети привозили призовые места и трижды Гран-при международного детского фестиваля искусств и спорта «Кинотаврик», традиционно проходившего в городе Сочи. Да сколько их было больших и маленьких побед, удач, радостей и взлетов, надежд, веры и подаренных крыльев. А что теперь?
По новым стандартам педагог переставал учить и воспитывать. Он оказывал услуги. Вы только вдумайтесь, как страшно, ни больше, ни меньше, социальные услуги, которые администрация учреждения должна была ежеминутно измерять, контролировать и оценивать. А какой мерой мерить? Каким прейскурантом воспользоваться в этих капитализированных отношениях человеческих душ? И себя жалко. Ну, никак, никак не хотелось вписываться в этот формат".