Старинная дверь – поглотитель привычной обыденности. За ней меняется и время, и место, но дорога обратно может быть сложна и двулика. Неизвестно какие испытания и лишения придется пройти человеку, оказавшемуся на той стороне магического портала, стирающего все прежние вековые устои нашего мира. Загадочным, космическим жребием падает выбор на человека, который войдя в дверь, может встретить её ещё не раз.
Персонажи данной истории являются вымышленными, любые совпадения имён или портретных чёрт с реальными людьми – случайные.
908 г. Мерсия.
Лошади, стук подков по деревянному настилу моста. Из ворот замка Мерсийского тэна выехали на утренний объезд два всадника.
-Кен, а Кен как же весело было вчера, когда ведьму прогнали и поделом ей, душу продать душу дьяволу! Сколько эля я вчера выпил, бочку?! Муторно до сих пор, закатился после к Этти, славно, скажу я тебе, у неё – не замолкал, Пибба! – Слушай, а красивая ведьма была! Детей её так и не нашли, куда пропали? Сбежали, видно, к папе своему, дьяволу! – веселился довольный Пиб, обнажая уже давно сгнившие остатки зубов. -Дурак ты Пиб, девки на уме только, жратва, да эль. Хорошо, что не убили, а дети, конечно, с ней ушли, да и не ведьма она вовсе. Благо, что тэн наш не жестокий и не глупый человек, заступился, недаром, Разумным называют. А если церковникам отдал в лапы, точно бы сожгли. Все дело в том, что она очень хорошо знает, как врачевать тела людские и душииииааааааа. Болт, впился в левую ногу. – Больно, как. Пиб! – крикнул, впервые раненный Кенред и выхватил свой меч.
-Кто посмел?! Пибба! Ты где? – Кен обернулся и увидел лошадь без всадника. Пиб лежал чуть поодаль, на земле, с двумя стрелами в груди. Не прошло и десяти секунд, как туманное небо развалил протяжный свист стрел. Кенред припал к Лури, кобыла дыхнула ноздрями и полетела.
Тринадцать лет было Кену, когда дочь, тэна Эдвина, Эльфвина подарила ему Лурию, не так давно родившуюся кобылу благородной породы «Шайр». Слабенькая, качалась на хрупких ножках, он назвал её Лурия, ухаживал как умел и повезло. Лури выросла красивой, сильной чёрной кобылой с серыми подпалинами на боках и развевающейся на ветру иссиня-чёрной завитой гривой. Рос Кен с матерью в небольшой деревне, недалеко от замка тэна, которому принадлежали земли этого манора. Отца своего он никогда не видел и на все вопросы о нём, мать отмахивалась и молчала. После перенесённой холеры она постоянно болела, а когда Кену только исполнилось одиннадцать лет тихо отдала богу душу. И в старом их доме Кен остался один как, впрочем, и на всём белом свете. В деревне жил кузнец Лудека, он и взял к себе в помощники Кена, качать меха, разводить огонь в печи до рассвета, убираться и относить заказы. Лудека был добр к сироте кормил, учил делу кузнечному, и даже подарил небольшой меч, собственноручно выкованный из трёх разных по составу металлических прутьев, что делало его более острым и прочным. – Уже скоро он тебе понадобиться, мой мальчик, я назвал его «Лёд милосердия»– сказал Лудека, протягивая ножны из плотной кожи буйвола. Кен был несказанно рад дорогому подарку и не зная отцовской любви старался во всём подражать кузнецу, без конца приставая к немногословному Лудеки с интересующими вопросами. А вечерами он бегал на речку, что протекала вблизи замка ловить рыбу и раков. Так в один из вечеров отправившись на рыбалку, он услышал громкий детский голос, доносящийся с речки. В небольшой ямке барахталась и кричала маленькая девочка. Кен прыгнул в холодную воду и вытащил испуганного ребёнка на берег. Ей оказалась дочь тэна Эльфвина Ратленд, которая часто сбегала из замка потайным ходом и гуляла. О проходе она узнала, случайно подслушав разговор отца с бабушкой, когда та была ещё жива. Это хранилось в строжайшем секрете и передавалось только самым близким и доверенным людям. Замок был окружен высокой каменной стеной с бойницами и огромными воротами, которые отпирались охраной изнутри, а внизу, вдоль стены проходил глубокий ров. Это был маленький городок, со своей церковью, небольшой площадью и рынком, каменными домами приближённых тэна, а в центре возвышался замок местного правителя Эдвина. Вокруг замка рассыпались небольшие деревни, подобных той, где жил Кен и всё это было манором (поместьем). А когда приходили датчане или норвежцы жители могли укрыться за надёжными стенами городка. Кен отвёл девочку в замок, накинув на неё свой гамбезон, долго стучал в ворота, а после объяснял тупому охраннику, что за воротами дочь самого тэна, пока она сама не подала голос. Так и расстались. А на следующий день за ним в кузницу приехали два красиво экипированных всадника, и он пристал перед Эдвином. С тех пор его жизнь перевернулась. Тэн, несказанно благодарный спасению единственной дочери, взял воспитание сироты в свои руки, выделив небольшую комнатку в замке. Кен с другими детьми обучались чтению, письму, слову божьему и военному искусству. С Эльфвиной они были словно брат и сестра. Большую часть времени они проводили вместе, играли, тайно бегали на речку, а вечерами завороженно смотрели в звездное небо и мечтали.
«Норвежцы? Потом! Всё потом!»– Кен чувствовал, как сапог очень быстро наполняется кровью! – «Нужно предупредить!» Голова закружилась! – «Нет! Не успею!» Он дёрнул поводок! Лури перемахнула через каменные остатки Римской Империи, унося, своего хозяина куда прикажет! Вскоре перешла на шаг, не чувствуя привычной тяжести на спине, остановилась.
1965 г. Ейск. Россия.
-Валерка, Валер вставай! Юлька счастливая прыгала на кровати у брата. Весеннее солнце тёплыми лучами освещало незамысловатое убранство комнаты и играло весёлыми бликами, напоминая о своей вечности. – Юлька сгинь! – Валерка потянулся. – Хорошо жить! А пахнет как! – Валер! – Ну, Валер! Я уже вся умытая! Пошли я накормлю тебя! – радостные огоньки искрились в её больших зелёных глазах. Мать рано встаёт, уже на работу убежала. "Мне тоже. На работу, а когда я уже учиться буду? Пока Юльку заберёшь! Потом в школу вечернюю бежать. Валерка работал до обеда, учился стать токарем. Семёнович строгий, воевал. Рука правая култышка, протез деревянный! Ну ничего к обеду подобреет, даст папироску и даже чаем угостит, а он у него уж больно вкусный. Приговаривал, только постоянно: – "Эх жизнь моя человеческая!" Потом погладит целой рукой по голове и скажет: – Ну беги сестру забирай!" И бежал четырнадцатилетний Валерка счастливый, стуча «новыми», заштопанными и подбитыми Семёновичем, ботинками. Радостно чирикали, обрадованные прекрасной погодой воробьи, журчали весенние ручьи. Какое счастье обещает бегущая талая вода, как она пахнет землёй и солнцем.
