Это было чёрт знает что. Я даже подумал было, что мне это снится: снится, что проснулся и позавтракал; снится, что пришёл на остановку трамвая, приехал на работу в институт…
И всё-таки это был не сон. Да и выглядело всё слишком реальным для сна. Была ещё одна мысль: «Я сошёл с ума… Мне всё это грезится…»
Вот, скажите: сумеете представить себе, что неожиданно оказываетесь в нескольких километрах от места, в котором только что находились? Трудно такое вообразить, не правда ли? Вот и я раньше ни за что не смог бы себе этого представить. Но это раньше не смог бы, а теперь могу. Могу потому, что это случилось со мной.
Я стоял посреди тротуара, тянущегося вдоль высокой парковой ограды из железных прутьев и кирпичных, покрытых жёлтой штукатуркой столбов. За оградой парка – знакомая липовая аллея. По шоссе, за трамвайными путями, вдоль проспекта пробегают автомобили, дует несильный ветер. Я стоял и дико озирался по сторонам. Я всё ещё не верил в случившееся, не понимал, как там оказался.
Редкие прохожие глядели на меня как на сумасшедшего. Они обходили меня стороной, стараясь держаться как можно дальше. Их можно было понять, потому что вид у меня был, наверное, тот ещё.
Ну почему это случилось именно в тот день? Почему именно в пятницу тринадцатого? Вот и не верь после этого в приметы1. Хотя, конечно, приметы тут ни при чём. В приметы верят только наивные люди. Такие, которые легко попадаются на удочку разным прохвостам и обманщикам. Я в приметы не верю. В глупые приметы, разумеется: в несчастливые пятницы и понедельники, в тринадцатые числа, в чёрных кошек и в прочую чепуху. Но… верь не верь, а что случилось, то случилось.
А началось всё с обычного рабочего дня в институте физики космоса, в котором я работал. Сначала ничто не предвещало беды. Правда, и ничего хорошего не ожидалось, потому что у нас давно всё шло кувырком. Будто кто-то умышленно вредил. Нет, всерьёз никто об этом и не думал. Ну, о том, что нам вредят, но факт оставался фактом. С лабораторными макетами всё получалось, а со спутником – ни в какую.
Спутник, на котором был установлен наш двигатель, никак не желал перемещаться в дополнительные измерения суперпространства2. Он так и продолжал неподвижно висеть в одной точке геостационарной орбиты3. Дело уже пахло полным провалом. Даже страшно было представить, какими разборками это грозило. Но… в тот день все-таки получилось. Ну да, казалось, что получилось.
Итак, полвосьмого утра. Вся наша группа уже находилась в центре управления полётами. С нами связались космонавты с челнока «Русь-11». Они сообщили нам, что заменили на спутнике старые узлы двигателя на новые. Эти узлы были доработаны ведущим инженером Михаилом Дёминым.
Тридцать две минуты восьмого. Мы включили аппаратуру. Огромный экран на стене центра управления засветился. На экране появилось изображение, передаваемое из космоса телекамерой спутника.
Не знаю, показалось мне это или нет. То есть я тогда ещё сомневался, а теперь не сомневаюсь, потому что знаю точно, что это было на самом деле. Вот только странно, что кроме меня никто этого не заметил. Дело в том, что как только экран включился, я увидел, как на нём мелькнуло и тут же пропало изображение гигантского диска. Я спросил Дёмина, видел ли он это. Миша удивлённо взглянул на меня и сказал:
– Ты что? У тебя глюки в конце рабочей недели?
Я ему говорю:
– Миш, не знаю. Может, показалось, но уж как-то отчётливо показалось.
– Я и говорю, что глюки. С чего тебе мерещатся всякие НЛО?
– Да ладно. Показалось – значит, показалось.
– Слушай, Александр, – сказал Дёмин, – чёрт с ними, с этими НЛО, но спутник развернулся.
– Развернулся?! – удивился я. – Не может быть…
– Не может, но посмотри, куда ушло изображение Земли.
Я снова взглянул на экран, и меня прошиб холодный пот. Удивительно, что я сразу не обратил на это внимания. Если днём раньше в это же время Землю было видно почти в центре, то теперь её изображение ушло в правый нижний угол экрана. Мало того, Землю было видно не полностью, потому что часть её изображения ушла за края экрана.
Изменить ориентацию в пространстве по своему, так сказать, хотению спутник не мог. Для того чтобы спутник повернулся хоть на полградуса, мы должны были послать его бортовому компьютеру серию кодированных команд. Таких команд никто не посылал – это я знал абсолютно точно.
Пришедшие, вскоре, телеметрические данные повергли нас в шок. Оказалось, что спутник не просто изменил ориентацию в пространстве, он изменил орбиту. Теперь спутник был в пятистах километрах от места, в котором должен был находиться.
Этого не могло быть. Не могло быть хотя бы потому, что только что от спутника отстыковался челнок «Русь-11» и, значит, спутник в тот момент находился на своём законном месте. Так что же случилось? Что могло отбросить спутник на такое расстояние? Я тогда даже не вспомнил о том диске, который увидел на экране в первый миг.
Нам было не до разгадывания загадок, потому что не терпелось как можно скорее опробовать доработанный межпространственный двигатель. Это была наша последняя надежда избежать разборок за срыв работ. Вот поэтому мы и не стали корректировать орбиту спутника.
Девять часов утра. Дёмин задаёт координаты точки суперпространства, в которую должен переместиться спутник. Компьютер спутника сообщает, что данные успешно приняты и декодированы. Дёмин посылает спутнику команду «ПЕРЕХОД», и… я сначала не поверил своим глазам: «Неужели получилось?!» Да, спутник ушёл из нашего пространства и переместился в скрытые измерения.
Через несколько секунд после перехода на главном экране появилось изображение, передаваемое со спутника из суперпространства. Это изображение было получено с помощью установленных на спутнике гравитонных4 объективов. Мы впервые увидели нашу вселенную со стороны. Это была поистине феерическая картина.
То, что у нас творилось, трудно описать словами. Радость, поздравления, шум, гам… Я ещё не думал о том, что вижу коллег по работе последний раз в жизни. Да вряд ли кто-то мог предположить, что случится через считаные секунды.
Неимоверно яркая вспышка разорвала, разметала реальность на сотни, на тысячи пылающих клочьев. Я секунд десять не мог открыть глаза, но ощутил, что уже не сижу за пультом, а стою на твёрдой поверхности. Ещё я почувствовал дуновение ветра и услышал звуки проносящихся мимо автомобилей.
Я не мог понять, откуда в центре управления ветер и весь этот шум. Понял только тогда, когда смог, наконец, расклеить веки. Понял и ужаснулся, потому что это был уже не центр управления в институте физики космоса, а Майский проспект. Тот самый, по одной стороне которого тянулся наш парк культуры, а по другой – жилые дома. Вот это был номер! В общем, чертовщина.
