От политиков ждут решений и действий, от аналитиков – разъяснений и прогнозов, от поэтов – вдохновения. А чего ждут от философов в ситуации общественных изменений, в ситуации революции? Называя что-то философским – будь то высказывание, оценка, рассуждение или предложение, – в таких условиях чаще всего подчеркивают их абстрактность, удаленность от реальности и даже неадекватность.
Владимир Мацкевич если не единственный, то точно самый яркий и громкий философ и методолог, который отстаивает и манифестирует позицию мыслителя в общественных трансформациях не просто как нужную или полезную, но как ключевую.
«Ни одна революция невозможна без современной и одновременной ей философии» – утверждает он, и год за годом выстраивает социальную позицию философа и методолога собственными действиями.
2019 год стал для Беларуси временем обострения многих политических и общественных процессов, что и привело к революционной ситуации. С самого начала года в СМИ начали обсуждать вопрос «углубленной интеграции». Угроза независимости страны стала реальной и взывала к действиям. Владимир Мацкевич откликнулся на неё кампанией «Свежий ветер». В 2020 году состоялись очередные президентские выборы, и подготовка к ним снова запустила острые дискуссии. И здесь у Владимира было собственное предложение, которое продолжало и развивало его идеи преобразования страны.
Но кто станет слушать философа и методолога? Его голос теряется в хоре разных голосов: публицистов, политиков, активистов, аналитиков. Чем он отличается от остальных?
В 2019 году на своей странице в «Фейсбуке» Владимир Мацкевич задается вопросом: «Где место философа в общественных трансформациях? Что и как он делает?»
Его личная история, история интеллектуальной работы в общественных преобразованиях, становится преамбулой к ответу на эти вопросы. Место философа, считает Мацкевич, – на «передовой», в самых острых ситуациях политического и общественного конфликта. И это не просто теоретическое рассуждение, а действия публичного интеллектуала: открытое письмо к президенту, критика позиций оппонентов и дискуссии с ними.
Эта книга сложилась на основе записей Владимира Мацкевича в «Фейсбуке», которые публиковались как серия рассуждений в период с февраля по май 2019 года. Это живой, прямой разговор философа с самим собой, с политиками, гражданскими активистами и всеми, кто готов его услышать и понять.
Татьяна Водолажская
Где должен быть философ в той или иной ситуации – с учётом своих собственных установок и внешних обстоятельств?
Предположим, страна (или не страна, а глобальный мир, но пока я ограничусь таким масштабом) в опасности: где должен быть философ?
Предположим, страна процветает и бурно развивается: где должен быть философ?
Где – это обобщённое вопрошание, обеднённое. Я бы включал дополнительные вопросительные слова:
– где должен быть философ в тот или иной момент-эпоху (его место в жизни и в обществе);
– кем должен быть философ (деятельностная и социальная позиции);
– что он должен/обязанделать, что он может делать (его миссия и призвание);
– с кем должен быть философ (кто его собеседники, оппоненты, враги, соратники).
Философы – самые свободные люди в мире. Платона дважды продавали в рабство, но он оставался Платоном.
Северин Боэций свой главный труд написал в тюрьме.
Марк Аврелий был императором Римской империи.
Философ может оставаться философом в богатстве и бедности, на троне и в заключении, при демократии и тирании. Но, прежде чем оставаться философом, им надо стать. Уже став философом, можно оставаться свободным в любых условиях, но для становления философа нужны специфические условия. Одного желания тут мало.
Философ сам определяет своё место в жизни, способ действия и поведения, свою миссию и функцию. Но его возможности ограничены внешним миром.
Внешний мир существует, и философ над ним не властен. Так же, как и поэт. У Анны Ахматовой: «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был».
Философ волею обстоятельств может оказаться там, где не хотел бы. В ГУЛАГе, на борту «философского парохода», в изгнании, на троне. Некоторых обстоятельства могут принудить стать ректором университета, как Хайдеггера. И это совсем не то ректорство, как у Фихте или Дьюи.
Не только Платона пытались продать в рабство. В наше время такие попытки тоже случаются.
Но философ в таких случаях должен вести себя, как Эзоп. Выставленный на продажу на невольничьем рынке, он кричал: «Купите себе хозяина!»
Со мной однажды был похожий случай. Андрей Климов собирался идти в президенты, звал разных людей в свою команду. И меня тоже. Я соглашался при одном условии: «Андрей, я готов работать на вас, если вы будете меня во всём слушаться и делать то, что я скажу». Сделка не состоялась.
То же самое я говорил Милинкевичу в 2005 году.
Правда, философ не командует, не господствует, не приказывает. Философ ПРАВИТ. ПРАВит – в смысле исПРАВляет, выПРАВляет, изредка уПРАВляет. Это как косец правит косу. И делает он это в разговоре, и никак иначе.
Одно из главных дел философа – исПРАВление имён.
Это то, что он должен делать в любых условиях и обстоятельствах, где бы и когда ни находился, с кем бы ни разговаривал. Поскольку «если имена утратили своё значение, народ теряет свою свободу».
Философ может пытаться сохранять свою свободу, наплевав на свободу народа, но тогда он перестаёт быть философом.
Но я забежал далеко вперёд. А надо бы по порядку: где, кто, что, с кем.
***
Самый простой ответ на вопрос, где находится философ, ― это адрес: место на карте, место в пространстве. Например, я в Минске, я в Беларуси.
Но такой ответ не устроит философа. И он не про философа. И не только потому, что Минск большой, а место философа, как думают некоторые, в университете, в академии наук или в чём-то подобном. Всё ещё сложнее.
Михаил Бахтин жил в Витебске, где тогда не было университета, и он ему не был нужен. Нужен ли был Бахтину Витебск?
Бахтин жил в особом пространстве и времени. Он сам придумал имя для этого – хронотоп, этакий художественно-гуманитарный аналог пространственно-временного континуума в физике. В хронотопе Бахтина соседствовали французские средневековые карнавалы и древнеримские сатурналии. И беседовал он с Апулеем, Франсуа Рабле и Достоевским.
Хронотоп – вот где обитает философ, здесь его следует искать. Хронотоп – это особое пространство, в котором время течёт особым образом. И если Афины, Рим, Париж и Франкфурт присутствуют в философском хронотопе, то уместен ли там Минск?
А почему бы и нет?!
Жили же в Минске Георгий Александров, Вячеслав Стёпин, здесь был написан и издан первый в мире учебник диамата. Неважно, какая это философия – диамат, речь сейчас о другом.
