Сергей Миронов - Отзвук летней непогоды

Отзвук летней непогоды
Название: Отзвук летней непогоды
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Отзвук летней непогоды"

В книгу калининградского поэта и прозаика Сергея Миронова вошли шесть циклов стихотворений, написанных в 2022 году. Тексты автора объединены ощущением хрупкости и уязвимости наших судеб, омыты мягким шепотом балтийской волны, неоромантикой, сокровенным чувством любви, окрашены тревожными красками лета, за которым маячит тень уходящей жизненной эпохи.Лонг-лист премии «Гипертекст» 2023 г.Значительная часть стихотворений опубликована в литературных журналах и альманахах.

Бесплатно читать онлайн Отзвук летней непогоды


1. На крышах утренних домов

«На крышах утренних домов…»

На крышах утренних домов,
Где ворох листьев прошлогодних
Развеян топотом ветров,
Где в желобах ещё холодных
Стоит невзрачная вода,
И с чердака летучей мышью,
Скользя по тряским проводам,
Несётся дрожь земли неслышно,
На крышах, брошенных людьми,
Среди антенн замысловатых
Не вечность жмётся и не миг
К блестящим зёрнам стекловаты,
А кто-то высмотрел рассвет
И с потайной площадки видел,
Как из морей застывших лет
Сквозь панцирь туч, небесных мидий
Спустился дождь на крышу ту
И спрыгнул с лестницы хрустальной,
Разлив озёра в пустоту
На территории нейтральной.

«И будет всё как в первый раз…»

И будет всё как в первый раз.
Откроешь створку на балконе
И бросишь пару плавных фраз
Соседям ранним, посторонним.
Из надоедливой норы
На солнце выползешь понурый.
Так кажет нос из конуры
Голодный пёс, зевая хмуро.
Но ты накормлен белизной
Ещё цветущего жасмина.
В пейзаж затиснут городской
И улыбаешься картинно,
Как будто видишь в первый раз
Знакомой лёгкую походку.
Проспавший день энтузиаст,
Жилец, запрятанный в высотку.

«Расскажи мне нескучную сказку…»

Расскажи мне нескучную сказку
С непредвиденным страшным концом.
День напялил угрюмую маску,
Ходит следом за мной подлецом,
Добродушным знакомым петляет,
Руку жмёт, тянет в реку с моста.
А хотелось бы с птичьею стаей
Над рекой на заре полетать,
Зацепиться за ветки деревьев
На привычной для глаз высоте.
Где, скиталец, твоё оперенье?
Трассы в небе ты выбрал не те,
Не взлетел в восходящем потоке,
Брюхом в крону сосновую лёг.
Сказку сам сочинил в суматохе,
А концовку придумать не смог.

«Без строк, в сомнительном пространстве…»

Без строк, в сомнительном пространстве,
в каком-то парке рядовом
сидишь на лавке в сонном трансе
под напомаженной листвой.
Скрипят натужно карусели,
и в тире щёлкают курком.
Резвятся белки в тёмных елях —
такой возвышенный дурдом,
предел родительского счастья
в слегка размытый выходной.
Один в безветрии напрасном,
заснув, планируешь на дно
корой отсыпанных дорожек,
и снятся в промельках тебе
строки начальной мерный розжиг
и между строфами пробел.
И чёткий выстрел в банку пива
хлопком приветствует тебя.
Шумит подсвеченная ива,
и белки шишки теребят.

«Июльским днём, дождливым днём…»

Июльским днём, дождливым днём,
когда по лужам в босоножках
ты шла под розовым зонтом
и вроде злилась понарошку,
спешила, как спешишь всегда,
и ждал тебя таксист усатый,
дымил у чистого пруда
его «Пежо» витиевато,
и мир клонился к выходным,
а вечер – к каверзным вопросам,
тем днём, на радости скупым,
когда у ног твоих разбросан
был город в бежевых лучах
и отражениях проворных,
ты вновь, свободна и ничья,
к такси, смеясь, брела покорно.

«Не вечен кров, но вечен стих…»

Не вечен кров, но вечен стих.
В сожжённом чреве дымохода
Играет небо всплеском птиц,
Дробящих клювами свободу.
Чрез закопчённый телескоп,
Сквозь линзу узкого пространства
Расцвечен кварцевым песком
Фрагмент воздушного убранства.
До бьющих бабочек в стекло
И до оптических узоров
Приблизил ты стиха тепло,
А в дом впустил пустыни морок.
В древесной рубке чердака
Застрял в подушках на диване.
Смотрел и щурился слегка,
Читая звёзд спонтанный танец.

«Удивительно пусто и тихо…»

Удивительно пусто и тихо
За гардинами в спальне твоей.
Отдалённое колкое лихо
Затупилось о груды камней.
Абажур раскалённый в полоску.
Чая горького полный стакан.
Удивительно серо и плоско
На экране брюзжит Петросян.
Всё прошло или просто застыло,
Как в желе ледяном желатин.
Удивительно острое шило
Отрядил в разум твой никотин.
Гнёшь картон, мастеришь оригами.
Ворох писем в сети не прочтён.
Удивительно странный регламент:
Вечер, спальня, крадущийся сон.

«У времени есть лица…»

У времени есть лица,
Есть свой коварный план.
На выдуманных спицах
Ночь вяжет циферблат
И каждому пропишет
Непрошенный сюрприз.
На мхом поросшей крыше —
Антенн корявых визг,
А ты лежишь в кровати
На пятом этаже,
И утром тебя схватит,
Проспавшего уже,
За тёплое запястье
Дежурный в доме звук.
Придёт пропитый мастер,
Возьмёт кран на испуг
И ржавым ароматом
Окучит коридор.
Опять спешишь куда-то,
Торопишься, как вор,
Исчезнуть из квартиры
К неясным рубежам.
Вокруг – туман и сыро,
И город плотно сжат
В кольцо не тех событий,
Которых ты желал.
Диктует время скрыто

«Цистерны памяти полны…»

Цистерны памяти полны.
В резервуарах злоключений
Сквозь толщу прошлого видны
Ростки несломленных растений.
Тюльпанов дружный хоровод
Под града утренним обстрелом
Любовью топит майский лёд
В саду весеннем белом-белом.
В мазках парящих алычи,
Над изумрудною дорожкой,
Где ненасытные грачи
Играли днём с соседской кошкой,
Ты спал в сплетённом гамаке
Среди шмелей и пчёл жужжащих,
Как будто в сорванном листке,
Забытый всеми в тёмной чаще,
Дремал под веером берёз,
И по застенчивой поляне
Катился плавно под откос
Вагон твоих воспоминаний.

«А помнишь парк, луны рожок…»

А помнишь парк, луны рожок
Над фейерверком дискотеки?
Я рифмой сердце твоё жёг
Под синтезаторные треки.
Ходили в джинсах. Комсомол
Одобрил пышные причёски,
И фарцевал диджей хромой
Парфюмом польским и литовским.
Была ты сладкой западнёй,
Конфеткой в импортной обёртке.
Не для меня и не со мной —
Для плотно сбитой дружной горстки.
Куда потом исчезла ты,
С каким ковбоем ускакала?
Сменились музыка и ритм,
Страны поруганной не стало.
Всё в том же парке новый век.
Тебя увидел на рассвете:
Гребёшь лопатой мокрый снег —
Принцесса в стёганом жилете.
Взял кофе, молча посмотрел
Вослед твоей большой фигуре.
Такой вот скомканный удел,

«Остаются красивые шрамы…»

Остаются красивые шрамы
На воспрявшем от боли лице,
Будто роспись под сводами храма,
Штамп резной на печном изразце.
Будто сам гениальный Кандинский
Наложил на тебя макияж,
И блестишь ты на улице льдистой,
Как подсвеченный солнцем витраж.
Не побитый презрительным градом,
Но слегка повреждённый судьбой,
Все рубцы ты несёшь как награды
И уносишь болезни с собой.
И не ждёшь ничего на рассвете,
Только жаждешь прохладной воды.
Новый шрам твой никто не заметит
Утром ветреным, снежно-седым.

«Ты пьян слегка сегодня солнцем…»

Ты пьян слегка сегодня солнцем,
И выпить хочется ещё
Воды из чистого колодца,
В который лик твой помещён.
Ты разукрашен кистью Мунка,
Но на мосту не заорёшь.
Под тучи сивую форсунку
Подставишь руки, хлынет дождь.
Чего желать тебе, дружище,
На том загадочном мосту?
Добра от ливня ты не сыщешь
И здесь любовь найдёшь не ту:
Не вдохновлённую подругу
Твоим возвышенным мирком.
Не бойся, шествуй без испуга
По трапу в лязге городском.
Держись за поручень короткий
И не смотри сквозь страх назад.
Ты пьян слегка – и пьян от водки,
А рядом волны шелестят.

«Мракобесит в сырой подворотне сквозняк…»

Мракобесит в сырой подворотне сквозняк.
Лист кленовый, к асфальту прибитый,
Как придуманный кем-то досадный пустяк,
Веселится на клумбе забытой.
Карусель будто флюгер дрожит на ветру.

С этой книгой читают
В курортном балтийском городке в доме Вальтера Шмитца – мецената и отчима Андрея – начинающего художника – происходят события, которые переворачивают «незыблемые» жизненные принципы. На фоне иллюзии благополучия, рухнувшей дружбы, несостоявшейся любви, противоречивых чувств к матери и посягательств недругов на обладание домом у моря подлинной остается лишь страсть. Страсть к искусству.
Зажигательная история о любительской футбольной команде, которую совершенно случайно создал из побитых жизнью персонажей известный в прошлом нападающий, карьера которого оборвалась после тяжёлой травмы. Фёдор Кривцов приводит молодой коллектив к победе в районном первенстве, преодолев на этом пути беспредел чиновников, устроителей чемпионата, выкрутасы строптивых подопечных, предвзятое судейство. В итоге все эти личности, решившие потопить «Правы
Рассказ о том, к чему приводят несбывшиеся мечты.Порой мы сами виноваты в том, что они не сбываются.Лонг-лист премии Исаака Бабеля – 2019.
В книгу короткой прозы калининградского писателя и поэта Сергея Миронова вошли рассказы и повесть «Эрик и Эльза». Это история о первой любви, к которой вчерашнего, по сути, подростка подтолкнул отец, увидев мифическую выгоду в назревающем браке сына и переселенки из Казахстана.Герои рассказов Сергея Миронова абсолютно реальны. Каждый из них индивидуален, потому находится в непростых отношениях с социумом. Не каждому из них дано найти себя и состо
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
В сборник вошло более 150 произведений, созданных в период с 2010 по 2018 годы. Любовь и расставание, полет и падение, жизнь и смерть, развитие и увядание – нашли свое отражение в творчестве поэта. Вы готовы?
Все три шаттла исследовательской экспедиции на планету Нерей разбились во время высадки. В живых осталось лишь двое астронавтов. Земля молчит. Кажется, обоим выжившим – лейтенанту Джеку Сэлленджу и тяжело раненной Энн Пэтроу – суждено погибнуть в диком инопланетном мире. Внезапно Земля выходит на связь – но вместо спасения герои получают лишь странные задания. Лейтенант вынужден в одиночку путешествовать по планете, населенной необычными и опасны
Ларисе Рубальской повезло. Многие ее стихи стали известными и любимыми всей страной, практически народными. В книге Ларисы Рубальской «Признание в любви» читатель встретит не только любимые стихи, ставшие золотыми шлягерами в исполнении самых ярких звезд российской эстрады, но и познакомится с новыми.
Вам не кажется, что время суток ощущается как времена года? Утро – это весна. Первые лучики солнца, свежий ветерок, прилив свежести, сил и ожидание радостных событий, который наполнит этот день. Всё словно оживает.День – это знойный летний день. Всё наполнено суетой и жизнью.Вечер – словно осень. День приближается к концу. Все устали, хотят отдыха и расслабления. Время, когда можно остановиться и подумать о прожитом дне, сделать необходимые вывод
Том Мэда:Книга о сущности, по силе своей сопоставимой с такими как Создатель и Мироздание. Тем не менее, он до безумия человечен, и является выходцем от человека и от третьей, давно выбывшей из планов сущности. Выполняя роль сущности безумия, он успевает веселиться, и следовать своей цели, осмысляя жизнь обычных существ, в поисках смысла всего сущего, и взаимодействия его с небытием.Том Вэна:Сие повествование затрагивает историю человека, который