Душою в небо восходя,
Хочу я в полдень летний,
Чтобы овация дождя
Была в мой путь последний.
И птицы пусть вослед поют,
А вороньё не кружит…
Пройти бы мне последний путь
Без грохота оружий.
Но что вам стоит, Боже наш,
Свою построив свиту,
Сменить, шутя, военный марш,
На мирную сюиту!
Одну овацию дождя,
Да птичье пенье с веток —
Вот, чтоб хотел я, уходя,
Услышать напоследок.
Памяти русского города Грозного
Мой солнечный город из жизни исчез,
Лишь изредка что-то мелькает в тумане,
Где взгляд упирается в сумрачный лес,
Как в занавес чёрный в пустом балагане.
Счастливый, себя самого я играл —
Какие эмоции были в той пьесе!
И мне Дон – Кихотских открытых забрал
Хватало с избытком для рыцарских песен.
Влюблялся в мой город (влюблён я и днесь),
Как мальчик влюбляется в девочку в косах.
Он в памяти в солнечных улочках весь,
В акациях и в золотых абрикосах.
Готов поимённо назвать сволочей —
Им костью был в горле наш южный красавец,
А с ним – и южане, друг друга звончей
В работе, в застолье и в музыке здравиц.
Родился, крестился – полжизни прошло
На Родине малой, но Родина свыше
Мой город разрушила, жизни назло,
И бросила выживших, тех, кто не выжил.
Мой город, который я знал и любил,
По разному снится, вчера вот приснилось,
Что он полыхал в красных кистях рябин,
А сердце его алым облаком билось.
В том ушедшем времени далёком
Музыка лилась из – под пера,
Нежная, похожая на локон
Девочки из нашего двора.
Пели скрипки, арфы и рояли
Из открытых окон в синеву,
Где кругами голуби летали
С ангелами вместе наяву.
Не с бандитским чувством, как отныне,
Драки, поножовщину и кровь
Заменяли чуточку блатные
Струны подворотен и дворов.
Фуги улиц, улочек ноктюрны
Обрамляли рядом и окрест
Брамсовские светлые этюды
Лет далёких, самых близких мест.
Жил, дышал мелодиями вволю
О любви, о верности сердец,
Словно по ромашковому полю,
Окрылённый, шёл в один конец.
