Константин Константинович Кузьминский, Владимир Алексеевич Загреба - Пансион Беттины

Пансион Беттины
Название: Пансион Беттины
Авторы:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Пансион Беттины"

Книга знакомит читателей с авангардной прозой Константина Кузьминского, легендарного составителя и издателя антологии новейшей русской поэзии «У Голубой Лагуны», а также с изящной пьесой Владимира Загребы, его давнего, со студенческих лет, приятеля, русского писателя, в прошлом петербуржца, ныне уже 40 лет живущего в Париже.

Бесплатно читать онлайн Пансион Беттины


© К. К. Кузьминский, наследники, 2017

© В. А. Загреба, 2017

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2017

Cherchez la femme

Суббота, 30 декабря, 2016-го, 20.50


Сегодня сижу дома. Вечер. Дома никого, только мы с котом. Чёрный “Каз” (в смысле: а-нова) развалился на журнальном столике, вернее на газетах “Парижанин”, а я откинулся на итальянском диване: “Развались-Провались” и, отбросив афоризмы Николы (Макиавелли), случайно включил “ящик”. Загорелось документальным, запахло порохом. Убийство? Держись, Агата. И даже не запахло. Уже… Три адвоката спорили до хрипоты о деле Беттины Бо, которую (“Бо”) можно, при желании, перевести как Беттину Прекрасную, если не обращать внимания на грамматические штучки, на мужской род.

А на женский?

А на женский… смазливая самочка, секретарша директора-собственника небольшого заводика “Принцып” (может из за Гаврилы?) по производству окон, нет, не выбросилась из них через фрамуги и форточки, хотя выбор был великолепен, а просто нажала на курок три раза. В спину. Её любовник… так лицом… в придорожную канаву-канву. Ну, ладно, в Сент-Этьене чего не бывает… Через пару часов после пороха и курка из всех окон, готовых и не… рабочие лица, выразили беспокойство. Звонки в полицию: “Вы же – овчарки. Вы и ищите”… Но рабочая совесть… не выдержал пролетариат… снарядил три рабочие смены… сами пойдём поищем, фрамуги подождут… любили его… И не зря. В трёх километрах от принципиально немытых окон нашли-увидели ноги директора Филиппа, обутые в шикарные английские ботинки “Bailly” (700 евро пара), размер сорок шесть. Не ходок, ходок в холодок, отходил, отошёл.

А при чём тут мы, ну “мы” – это я и “Каз”? Но во всяком случае меня эта Беттина чем-то зацепила. Но чем? Не пулями же, решетом-рикошетом?

Беттина, Беттина… Что-то мне говорит… это странное, женское иностранное имя… на два “Т”… (а в данном – пистолет “ТТ”). “Каз”, лёжа на спине, потянулся всеми четырьмя лапами и показал этим, что ему пофигу все эти проклятые вопросы, сорокалетние страдания и мутные воспоминания.

Беттина, Бетина… ничего не помню, старый идиот! Ах, да! Вена! Сорок лет тому… Я жил там три недели напротив отеля “Беттина”, где тоже жили или пытались жить, выброшенные из одной шестой еврейские люди, в общем… все по вызову, кто-то по зову, ну, в общем, все те, у кого на подошвах…

Из всех эксцентрических фигур, вываливающихся из парадняка, но не из окон, “Отеля Беттины” этот силуэт был самым эксцентричным. И даже не один – два. Бородатый, оборзевший, весёлый человек со своей белой борзой. Костю Кузьминского (а не его собаку) я знал ещё по Ленинграду, и в некотором роде это было “шапочно-пунктирное” знакомство, хотя…

1966 год. Петропавловка… где-то ближе к вечеру, в 17.47, когда гуляют парами милиционеры.

Солнце начинало зевать и ещё только подтягивалось к сумеркам… С кем я был и как я туда попал, совсем не помню. Помню только то, что на стене какого-то мрачного каземата два молодых человека (с)крестили свои не шпаги – рапиры, не удивительно, что оба были без защитных масок. Мой спутник заметил:

– А бородатый, поэт.

В памяти осталось, только профиль заросшей бороды Кости Кузьминского и его отчаянная защита “крэгом”…

1967 год. Суббота. 7-я Красноармейская. Около семи вечера. У меня – в пятнадцатиметровой и квадратной комнате. Кто-то кого-то привёл на это “трёхсемёрочное” несрочное чаепитие, то ли Кузьминский – Лёнечку (Аронзона), то ли наоборот – Аронзон – Костю, но оба появились – без борзых, в бородах, это уж точно. Чёрные волосы на лице Кости в этот раз лезли так, что белому (человеку?) там просто делать было нечего.

О чём говорили, что ели, что пили сказать уже сейчас трудно. Наверное “докторскую” (колбаса) по 2р.70 и эти три цифры – “777” – портвейна – из Рейна, разлива – из Разлива, из ближайшего гастронома, на 5-й Красноармейской. Запомнилась только симпатичная пикировка обоих, в бежевых обоях с белыми оборками в обморок. Леня выдал четыре строчки, а может больше, но в памяти засело только это:

Хорошо гулять по небу
Босиком, для моциона…
Хорошо гулять по небу,
вслух читая Аронзона.

А большой любитель борзых и борзых маркиз в отелях-постелях полоснул вечной прозой, вернее “николкиным” афоризмом – афродизиаком. Макиавелли, хоть и пытали, но этот шедевр тогда так и не выпытали:

“Мощность государства измеряется не в лошадиных силах, а в Троянских конях”.

Такое “никол-кино” позабыть невозможно, даже в эмиграции, даже сорок лет спустя… даже после прочтения “Отеля Беттины”.

Он всегда выворачивал фразе руки:


“Самое иероглумическое слово… По простоте (простатит – В.З.) написание строгости первых двух букв и изысканности последней буквы, клюквы, тыквы, саквы, антиквы и миквы, слово – ер-с, хер-с, поросёнок с хреном-с (оффициант отрезать) с хренком-с, хамса, комсомолия (комсомольское собрание, хамса) на рупь сто голов, плешь лысоватая, херомантия, ни дня без покрышки, мухе крылышки оборвать, по лиловой пустить ползать, впечатляет, щекотно, за щекой подержала, взяла в белы рученьки – белоручка, мошенница (та, что к мошне тянется? – В.З.), швейной (шейной, выйной, ейной – В.З.) иглой, белошвейка (белошейка – В.З.), пошла ковырять, карим глазом посматривать, носиком пошмыргивает, фармазонка, фальшивомонетчица (чтобы не сказать – “и” – В.З.)”.

Уверяю вас, дамы и господа, проза “трёх К” здесь отменна.

1995-й. Март. 8 вечера. По квадратам Нью-Йорка ветер дует-лупит, как Наполеон в Тулоне из всех орудий, строго по “стрит-квадратам”. Минус – 17 (ты ж, понимаешь, март?) – это по Цельсию, а по Фарену и Гейту… лучше не переводить. Собачий холод, теперь я понимаю, почему он забрался сюда. Мы договорились о встрече по телефону. Совершенно непонятно, как я добрался до его “берлоги”, вернее – до “конуры”.

Большая полуголая комната. На полу огромный голый матрас, с красной этикеткой дога на ней. Костя как всегда – в бороде, в халате, в раздумьях и в рукописях. Он полусидит на матрасе, опершись широкой “русиш спиною” о голую американскую стену. Голыми пришли, голыми и уйдём? По нему, по телу Кузьминскому, туда-сюда ходят две борзые. Две чашки собачей жратвы – забились по углам. Четыре тома (его с Г. Ковалёвым) “Голубой лагуны” – их монумента всемерному (и “и”) андеграунду подпольной литературы застыли угрожающей переворотом колонкой в левом углу, напоминая самим себе и гостям, кто здесь хозяин. Верхний – “4А” – я хорошо знаю, ибо посвящён он, “летучим мышам и собакам”. Да, там ещё есть прекрасная подборка стихов Лёни (Аронзона), целых пятьдесят пять страниц. На шатком столе, у стены, проигрыватель “Бродвей”… и почему-то тут же “Реквием” Моцарта, рыдающий “лакримозой”. Эта наша американская встреча не была такой стремительной, как две предыдущие… но она началась тоже с шутливым обменом мнений. Начали с И. Холина:


С этой книгой читают
История о взаимоотношениях с окружающим миром талантливого мальчика, страстно увлеченного литературой. Ситуация, в которую он попал, оказала сильное влияние на его характер, всю дальнейшую жизнь и судьбу.
Детские, ностальгические истории, произошедшие с автором в далёком леспромхозном посёлке в семидесятых годах прошлого века.
Эта книга о настоящей дружбе, большой любви и поисках смысла жизни. Четыре человека встречаются в самом начале жизненного пути, и эта встреча становится событием, определившим всю их дальнейшую судьбу. Непростые перипетии жизни героев разворачиваются на фоне драматичных событий русской истории конца ХХ – начала ХХI века.
Сцена высвечивает то, что иногда не может высветить проза. В этом сборнике представлены пьесы в прозе, траги-фарсы в стихах и комедии положений.
Ира безумно влюблена в босса. Он – чертовски привлекательный и обаятельный красавчик, она – готова стать для него той самой хоть завтра! Но… что-то пошло не так, и, после небольшой оплошности, Ирине придется нанять себе жениха из эскорта…
Все эти рассказы я написала для родных и друзей, для тех, кого я люблю, и с кем хочу поделиться эмоциями и мыслями своими; эти «пробы пера» посвящаются любимой дочке, без которой не состоялось бы ни одно путешествие.
Петр, мужчина, рожденный на излете СССР, с детства верил в сказки.И сказки постоянно оказывались рядом, когда он не ждал.То попутчик в поезде обернется настоящим чертом, то случайный знакомый клянется и божится, что во время командировки угодил к странным людям, уверенным, что Советский Союз никуда не исчезал, то в газетах пишут об ожившей мумии какой-то царевны…А может быть, это и не сказки вовсе? Да и есть ли место сказке в современном мире? А
Уте Айхернхен (рус. – Уте Белочка) решила наконец-то уволиться с работы и вспомнить, что она уже несколько лет пенсионерка. В связи с этим ее сын Михаэль приглашает ее покинуть родину и переехать к нему в Германию. Ее сын обещает ей купить небольшой дом где-то в Баварии. Уте собирает вещи, прощается с друзьями и едет на автобусе в Берлин. По плану – Михаэль должен ее встретить на вокзале. Но, в последний момент все меняется. Не проходит и суток,