(вместо предисловия и почти по Аристофану)
Отчего по Аристофану?
Да, оттого, что я принципиально не желаю участвовать в современном блефе российского политологического словоблудия, которое на базе «православной» социологии питается решить, никак не разрешаемую в истории человеческой цивилизации, проблему Богатства и Бедности.
Оно делает жалкую попытку наведения диалектических мостов равновесия между этими категориями благополучия в ссылках на ветхозаветные «заповеди», которые фактически отсылают всю эту проблему на «божье решение» на том свете. Хотя вся история философии показывает, что здравая логика заключена в решении этой проблемы «на этом свете».
Но в целом эта диалектика не была решена аналитической философией, поскольку здесь присутствуют вечные, отнюдь не философские, но социальные противоречия. И таки решать её на базе философии талмудистского «православия» не только смеху подобно, но и оскорбительно для современного российского общества.
Спросите меня, причём тут философия вообще, если это сфера приложения экономической науки?
– Отвечу, оттого, что как станет нам очевидно из наших дальнейших рассуждений, экономика с её прогнозами не есть наука, а суть некие философские рассуждения по поводу капризов случая.
В полном соответствии с известным анекдотом, что экономистов придумали метеорологи, чтобы спрятаться за ними от возмущённой общественности.
Правда, этот анекдот несколько устарел. И в современных условиях с ростом научного интеллекта предсказания погоды становятся всё более и более точными, чего не скажешь о предсказаниях экономических Они, как были от «балды» у древних греков, так и остались в «глубокомыслии» современных нобелевских лауреатов по «экономике».
Однако, если отвлечься от конкретики, то в философском плане у греков философские понятия Богатства и Бедности были на порядок более глубоки, чем у современных академиков от экономики.
Поэтому я тоже попытаюсь, отбросив все наслоения современной философской мысли (или премудрости недомыслия) прояснить для себя, как древние греки представляли себе баланс богатства и бедности на уровне тогдашней, чисто бытовой философии и эллинского искусства.
Дело в том, что пантеоне связь богов «Богатство – Бедность» в греческой мифологии, парадоксальным образом, отсутствует. Да, был у них бог богатства – «Плутос». Наиболее характерное его скульптурное изображение я вам представил на обложке этой книги. И вроде как бы была такая богиня бедности – «Пения». Но её изображения у древних греков не имеется, есть только «словесное описание» этой неудачницы в виде измождённой преклонных лет женщины, в скудных одеяниях. То есть она была у греков на Земле и про неё на Олимпе никто из богов не ведал, и поэтому культа «Пении» у греков никогда не существовало…….
В этой ситуации мы далее попытаемся разобраться.
А сейчас я не могу не остановиться на очевидном парадоксе этимологии греческих имён в русском языке.
Меня поражает современное их озвучение в русской лексике!
Оно просто удивительно по сакральной сути понятий богатства и бедности.
Так «Плут» (по В. Далю) – это вовсе не бог, а тот, кто плутует, ловкий обманщик, мошенник, бездельник, человек
нечестный, особенно в мелочах. У греков – это, как мы увидим далее, совсем не такой простой бог, и уж точно не плут.
Что весьма характерно, для определения существенной разницы в социальном мировоззрении россиян и греков!?
У них Богатство – в основном, благо достойных, у нас – оно почти сплошь – Плутовство.
А поскольку у древних греков про «Пению» мало чего говорится, я могу дать «Пении-Бедности» своё толкование. Оно удивительно однозначно……. Английские, американские, французские, финские, эстонские и прочие западные историки теряются в догадках, откуда у них взялось название разменной монеты в один пенни или пенс?
Думаю, что это мифологический след таинственно непочитаемой греческой богини – «Пении». Это, видимо, единственное её почтение, сохранившиеся в истории человечества.
Чего никак нельзя сказать про «Плута-Плутоса». Здесь всё у греков известно. «Плутос» – пол мужской, отец Иасион – мать Деметра……..Его родители почтенные «граждане» олимпийского пантеона. Мать Деметра («Мать-земля») – очень важная богиня плодородия, из гарема Зевса, покровительница земледелия.
Иасион непутёвый божий сын Зевса и плеяды Электры. Он ненароком влюбился в Деметру, где на трижды вспаханном поле разделил с ней ложе. Отчего и родился Плутос. Зевс не потерпел измены одной из своих жён со своим сыном и поразил того молнией. Так что тот и по сей день обитает в Аиде.
Но боги на своём консилиуме, в порядке исключения, разрешили ему таки ежегодно покидать Аид и возвращаться к Деметре на землю, чтобы осуществлять смену времён года.
Вот такой животворный геном заложен был в Плутосе – в боге богатства!
Только вот и на Олимпе, как и на Земле, от богатства проистекают и немалые неприятности. Как ни старался Плутос оделять богатством только достойных людей, и особенно богов, всё равно на Олимпе было полно недовольных. В результате Зевс взял, да и ослепил его, чтобы он вообще не мог отличить честных людей от нечестных, и отправил слепого бога на Землю, к людям.
Дескать, пусть сначала хотя бы там разберётся.
В чем мне видится много поучительного и для современных экономистов и политологов.
Ну, а поскольку к этим событиям древние греки были ближе (в сравнении с нами) на два с половиной тысячелетия, то далее я просто перескажу вам комедию древнегреческого комедиографа Аристофана – «Плутос», которая впервые была поставлена в Афинах в 408 году до н. э., в конкурсном состязании ещё четырёх поэтов.
Это я к тому, что она прошла испытание и на качественность изложения «мысли богов», и на достоверность оного, поскольку в те времена, естественно, о богах люди знали больше, чем сейчас.
Так что внемлем Аристофану и посмотрим, как у него сложилась земная судьба слепого бога.
В прологе пьесы Хремил, увенчанный лавровым венком, и его раб Карион, тоже с венком на голове, идут за слепым стариком в лохмотьях. У Кариона в руках корзина с остатками жертвенного угощения, которое они отдали жрецу храма за странное пророчество, согласно которому Хремил, выйдя из храма, должен будет встретиться с первым попавшимся человеком и ввести его в свой дом.
Сразу же они повстречали слепого старика, за которым хозяин послушно пошёл, вызывая недоумение своего пронырливого раба. Тот правдами и неправдами пытается узнать у слепого, кто он таков, чтобы стать поводырём у зрячих. Под пытливыми домогательствами раба слепой признается, что он – сам Плутос:
