Крупные капли дождя монотонно стучали по стеклу; сквозь незакрытое окно тянуло сыростью и запахом первой листвы.
За узким полированным столом сидели две женщины. Одинаковые белые халаты и косынки указывали на их принадлежность к персоналу больницы, но это все, что было между ними общего. Старшая, приземистая и полная особа, не сводила пристального взгляда с бледного лица собеседницы, которая торопливо пила кофе. Внезапно ее рука дрогнула, и по столу растеклось коричневое пятно.
– Ой, – вскрикнула девушка, которой на вид нельзя дать старше двадцати трех, – нужно затереть.
– Да не волнуйтесь вы так, Варвара Николаевна, – успокаивающе произнесла медсестра, – ничего страшного, я все уберу.
Девушка несколько секунд наблюдала за ее ловкими движениями, затем резко поднялась и отошла к окну.
– Маргарита Анатольевна, – тихо сказала она, – я все решила. Я не сделаю этого.
Маленькие карие глазки медсестры блеснули гневом, но голос стал еще мягче:
– Ну что ты, дорогая моя, разве я не понимаю. Конечно, тебе страшно, в первый раз. Но ты успокойся, подумай, может, выпьешь еще чашечку кофе?
– Мне ничего не нужно, – отрывисто бросила девушка, – отстаньте от меня с вашими выгодными предложениями. Ясно? Оставьте меня в покое!
Она сделала шаг по направлению к двери, когда медсестра с неожиданной энергией бросилась к ней и удержала за рукав:
– Не так быстро, моя дорогая, допустим, от меня ты отделаешься, а как же другие люди? Задаточек то возвращать придется!
Девушка вздрогнула и вжалась в стену, стараясь стать незаметнее:
– У меня нет денег.
– Наверно, на свою Милочку истратила, – почти пропела медсестра. – Да, девка, тяжело одной ребенка поднимать, да еще больного. Ты подумай лучше, сколько денег тебе отвалят, когда все закончится.
С этими словами она подтолкнула Варвару к стулу и сунула ей в руки чашку с остывшим кофе:
– Выпей, успокойся.
– Хорошо вам говорить, – с отчаяньем воскликнула девушка, – а я ночью спать не могу. Как можно ребенка у матери забрать? А если узнает кто?
Маргарита покачала головой:
– Каяться уже поздно. В твоем случае вообще все легко решается. У нее же двойня, не так ли? И мать об этом не знает. Мы просто одного ребенка отдадим другим людям. Да ты сама подумай: эта женщина – такая же незамужняя мамаша, как и ты. Одного-то ребенка прокормить сложно, а сразу двоих… А тут – обеспеченная семья, они столько лет о ребеночке мечтали. Дело-то ерундовое…
Варя опустила голову. Господи, что же делать? В словах медсестры есть резон, но почему так ноет сердце, стоит только подумать об этом?
– Ну, хорошо, – сказала она, наконец, – если они так мечтают о ребенке, почему не усыновить законным путем? Договориться с женщиной, которая планировала прервать беременность, заплатить ей? Зачем похищать ребенка, ведь это подсудное дело?
Медсестра нахмурилась, вспомнив высокого, симпатичного мужчину, который принес ей шампанское и коробку дорогих конфет. Она осторожно поинтересовалась, важно ли, кто будет матерью его будущего сына, и получила категоричный ответ: «Мне нужен только этот ребенок. О деньгах не беспокойтесь, заплачу, сколько потребуете. Кстати, мою жену на днях переведут к вам… вроде как, на сохранение. Как только у Леры родится ребенок, вы передадите его моей жене».
О причинах столь странного решения мужчина не сказал, но медсестра, много повидавшая на своем веку, быстро сообразила, в чем дело. Только предпочла держать свои мысли при себе. Как говориться, меньше знаешь – лучше спишь.
– Какое тебе дело, – обратилась она к Варваре. – Кто платит, тот и заказывает музыку.
Поправив косынку на голове, медсестра направилась к двери. Ничего, все обойдется. Варя – девчонка не глупая, болтать не будет. Все равно ей деваться некуда. Роженицу Валерию Николаенко привезли еще вчера. Скоро все закончится.
Спустя 15 лет…
– Значит, старик хочет меня видеть? – Валера небрежно откинулся в кресле и окинул взглядом кабинет. За прошедшие годы здесь ничего не изменилось: все те же портьеры из темного бархата, создающие полумрак, антикварная мебель из красного дерева и такие же шкафы вдоль стен, от пола до потолка заставленные книгами.
Возможно, это произвело бы впечатление на любителя старины, но пятнадцатилетнему парню обстановка казалась слишком помпезной.
«Интересно, почему отец не приобрел что-то более современное? Неужели ему нравится эта рухлядь? Его офисный кабинет выглядит куда лучше. Скорее всего, дед не позволяет ничего выкидывать. Ничего страшного, когда я стану здесь хозяином, продам квартиру вместе с обстановкой…» – переведя взгляд на отца, он с удивлением заметил, что тот нервничает, машинально постукивая пальцами по полированной столешнице.
– Что случилось?
Отец поднял на него взгляд. У старшего Луначарского красивые глаза – большие, темно-карие, с длинными ресницами. В молодости он был очень хорош собой, но к пятидесяти годам от этой красоты мало что осталось. Перед Валерой сидел усталый человек, меньше всего похожий на преуспевающего бизнесмена.
– Как я уже говорил, я вызвал тебя из колледжа по очень срочному делу, – продолжил Луначарский. – Папа ждет нас завтра, после двух, в старом доме и… В общем, он сам тебе все расскажет.
Валера поморщился. Мало того, что планы на выходные накрылись медным тазом, так еще надо тащиться за город на встречу со старым маразматиком, улыбаться, выслушивать истории о прошлом, не забывая почтительно кивать головой в нужных местах. С другой стороны, просьба деда всегда равнозначна приказу.
Во-первых, он редко встречался с родными: за всю жизнь Валера видел его не более трех раз; во-вторых, не смотря на почтенный возраст, старик по-прежнему держал в руках практически весь семейный бизнес. Ему принадлежали контрольные пакеты акций металлургического и сталелитейного заводов, не считая более мелких фирм. Люди, заискивающие перед отцом Валеры, не знали, что тот не более, чем управляющий, а реальная власть принадлежит старому Луначарскому. Так что хочешь – не хочешь, а надо ехать.
«Интересно, что ему от меня понадобилось? Отец не скажет, даже если знает».
– Хорошо, папа, – вслух произнес он, – я подготовлюсь к завтрашнему дню.
Луначарский поднялся, давая понять, что разговор закончен, шагнул к сыну, собираясь обнять, но, наткнувшись на холодный взгляд, стушевался, и протянул ему руку.
«Ничего у меня не выходит! Даже с сыном общаемся, как чужие, – мелькнула грустная мысль, – конечно, он – хороший мальчик, умный, талантливый, вежливый, но разве трудно просто улыбнуться отцу?»
Скрипнула входная дверь, и в кабинет вместе с полосой света проник аромат духов. Появившаяся на пороге женщина словно сошла с обложки журнала «Вог»: стройная подтянутая фигура, красивое лицо без единой морщинки, обрамленное белокурыми локонами. На ней был льняной костюм нежно-голубого цвета, прекрасно гармонирующий с большими ярко-синими глазами.
