一 Станция “Щелковская”. Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.
Вася закинул рюкзак на плечо, двери вагона со вздохом открылись. Очередной понедельник позади, завтра будет полегче.
一 Необычные часы, 一 кто-то коснулся его руки на поручне.
一 Спасибо, 一 Вася обернулся. Позади стоял немолодой мужчина в джинсовой рубашке с клетчатым воротником и в соломенной шляпе. 一 Подарок… от друзей.
一 Выходишь? 一 незнакомец улыбнулся и кивнул на выход. Несколько человек успели пройти мимо, и вагон заметно опустел. Вася не стал мешкать, последовав за остальными.
На станции оказалось немноголюдно, несколько человек ждали метро у другой платформы, другие расходились по сторонам. Неудивительно: ему опять пришлось задержаться. Час-пик давно прошел.
一 Дорогой подарок, 一 Вася сделал шаг, но незнакомец вновь оказался рядом. 一 Хорошие друзья, должно быть?
Пришлось остановиться. Не хватало еще пустой болтовни под конец дня! У него был целый перечень забот, которыми он мог забить голову после работы. Сделки срывались одна за другой почти два месяца подряд, переговоры и бесконечные согласования не приносили результатов. Нужна была другая стратегия, другая тактика. Нужно было что-то менять, и вечер понедельника 一 отличное время, чтобы побыть в одиночестве и что-то придумать.
一 Ценный, 一 пробубнил. 一 Для меня.
Он кивнул, как бы намекая, что разговор окончен, и продолжил идти, но человек окликнул его:
一 Василий, должно быть? 一 мужчина беззастенчиво поднял глаза и протянул руку. Поезд с грохотом скрылся с платформы. 一 Меня Владимир зовут.
Вася выдохнул:
一 Чем могу помочь? 一 он все-таки остановился и скрестил руки на груди.
一 Рад знакомству! Я по часам вас узнал. По… пауку…
Владимир взглядом указал на часы, Вася натянул рукав джинсовки, пряча запястье под мышкой. Все-таки он не соврал: подарок и впрямь был ценен. Но теперь он предпочитал, чтобы его не узнавали.
一 Когда вернетесь? Вернее, я… знаю, что “Занос” закрыли, но, 一 он замялся, и Вася воспользовался моментом, чтобы наконец отвязаться от незнакомца. Очередной фанат. Кто-то из бывших зрителей, кто никогда не узнает, что произошло на самом деле. 一 Но как же дух свободы?
Мужчина крикнул в спину, его голос отозвался эхом по почти пустому перрону. Где-то под конурой метрополитена зародились звуки стучащих колес. Народ дождался своего поезда.
Вася выдохнул и ступил на лестницу. Он не намерен слушать. И он не намерен вспоминать.
一 Почему ты в метро? 一 Владимир сказал нарочно громко. Люди у платформы заозирались. 一 Поезд везет тебя по проложенной дорожке, а ты и рад! Рад? Ответь себе, кто ты без гонок? Без скорости? Без… свободы.
Поезд заглушил его слова, но Вася и так понял. Незачем было это говорить.
一 Ты под землей, знаешь это? 一 теперь Владимир заговорил тихо, будто знал, что Вася и так слышит. И он слышал.
一 Кто вы такой? 一 Вася сам подошел к мужчине. 一 Не вам судить мой выбор.
一 Конечно, нет, милок. Конечно, нет. Шагай наружу, 一 он кивнул на лестницу. 一 И не оборачивайся.
Больше мужчина ничего не сказал. Лишь развернулся и поспешил к крайней дверце вагона.
一 Осторожно, двери закрываются. Следующая станция “Первомайская”.
Вася проследил за мужчиной, но, зайдя в вагон, тот не обернулся. Двери захлопнулись, и поезд скрылся из виду. Теперь он точно остался один на перроне, и путь был один 一 наружу. Вне зависимости от того, что сказал этот человек.
* * *
И все-таки он разозлился. Не от того, что чужак влез в его жизнь, не от того, что прочитал нотацию и даже не от того, что растормошил воспоминания. Он мог бы даже и не думать на этот счет, но чем дольше шел, тем яснее понимал причину гнева 一 мужчина прав.
Слишком резко год назад закончилась глава его жизни. Слишком быстро разбежались друзья, пропали старые связи, и он почему-то смирился.
Винил себя? Да. Серега винил его? Безусловно. Вика пропала бесследно. А он был цел.
Машину восстановили и даже перевели гонорар за гонку, но это не имело значения. Больше он не имел права на счастье. Он потерял друзей, свободу, страсть… свой путь. Он заменил его офисными бумажками, свободу 一 графиком пять через два, гонки 一 метро. Так было проще. Словно он больше никому ничего не должен только потому, что платит страданием.
Вот только платит себе. А если точнее, никому, кроме собственного самолюбия.
Сумерки уже давно опустились, и Вася шел, ведомый лишь холодным светом от витрин и вывесок. И уговаривал себя, что эта дурацкая встреча в метро ничего не значила, будто ничего не произошло, и он шел домой, как обычно, после долгого трудового дня. Не помешало бы зайти за хлебом.
一 Кого ты обманываешь, дурак, 一 он застыл на крыльце у “Пятерочки”, так и не решившись войти. 一 Можно подумать, тот мужик не прав. Будто бы я сам не хочу вернуться.
Сквозь стекло он видел улыбку кассирши, товары по акции и заспанное лицо охранника и не мог понять, та ли это дверь, которую он должен открыть сегодня.
Будто все не просто так, будто стоило первому встречному озвучить его сомнения, чтобы что? Действовать? И куда он пойдет? К Сереге? Просить запоздалого прощения? Но за что? И… нужно ли это им обоим?
Хотя эта встреча не пугала его. В мыслях он тысячу раз прокручивал ее, как старую пластинку: он мог оправдываться, кричать или даже драться 一 казалось, он готов к любому ее исходу, но сейчас он понял иное: “Занос” 一 гоночный клуб, в котором они проводили все свободное время, начиная со студенчества, 一 мог продолжать работать.
Что, если информация о том, что он закрылся, лишь байка? Что, если гонки продолжаются, но уже без него?
Бред. Руководство клуба не могло упустить заработать лишние деньги. Все-таки его участие всегда гарантировало аншлаг. И он бы знал. Он бы видел афиши в городе и в метро, он бы встречал рекламу в интернете.
Но нужно было удостовериться. Его могут обвинять в чем угодно, Серега может обижаться хоть до конца жизни, но в его мастерстве на трассе никто сомневаться не вправе.
В гараж он зашел как раз вовремя: снаружи собирался дождь. Обычное явление для конца сентября, но сегодня оно загнало его в угол. Так просто ему сегодня отсюда не уйти.
一 Ну, здравствуй, родная, 一 он провел рукой по корпусу спящего автомобиля. На ладони осталась пыль. 一 Прости, что давно не был.
На сигнал разблокировки его BMW отозвалась веселым звоном. Вася выдохнул: весь год крики чужих сигнализаций раздражали его, но как чутко откликнулась его собственная!
Машина не должна быть взаперти, ее место на дороге. Лишив себя свободы, он не имел права забирать ее у машины. Она создана для гонки: для того, чтобы он дышал полной грудью!
Мелкие паутинки разрослись по корпусу 一 при реставрации рисунок не тронули. На светло-золотом черные нити выделялись отчетливо. Так же, как при виде авто вспыхивали воспоминаний той роковой гонки.
