Спящий город на рассвете укрыт плотным туманом, словно одеялом. Вязкий кисель на улицах делает мысли медленными и густыми, и редкие прохожие становятся отрешёнными и невосприимчивыми к происходящему на улице в столь ранний час.
По широкому проспекту с бешеной скоростью несутся три машины. Впереди – чёрный матовый кроссовер без номеров. Он уверенно петляет на большой скорости в попытке увернуться от пуль, летящих из двух машин позади. Скромные серые седаны, вероятно, даже в сумме не стоят «лидера гонки», однако они практически не уступают в скорости благодаря стараниям водителей.
За рулём седанов – лучшие агенты специального отдела Интерпола. Пока они пытаются зажать с двух сторон чёрного гиганта, их напарник и босс нещадно палят по машине, целясь сразу и по колёсам, и по салону, вероятно, в надежде попасть водителю или пассажирам в затылок: жалеть преследуемых ими преступников никто не собирается.
Ещё не проснувшиеся офисные здания мелькают за окном с пугающей скоростью, но насладиться красотами каменных джунглей сейчас не выходит – пули летят градом. Несмотря на все старания водителя кроссовера, заднее стекло всё-таки покрывается паутиной трещин и вскоре рассыпается.
– Пригнись! – Кричит мужчина с переднего пассажирского сидения, и девушка сзади, едва успев отстегнуть ремень безопасности, буквально скатывается вниз, замирает в узком пространстве, прикрывая голову от осколков, разлетающихся по салону, – пули, с лёгкостью раскалывающие стёкла, не могут пробить бронированный металлический корпус машины.
Испуганная девушка не видит дороги, но внезапно чувствует, как машину резко ведёт влево, словно водитель уже не следит за её управлением, а затем слышит ещё один крик:
– Нур!
Девушка неосторожно поднимает голову и видит сочащуюся из затылка Нура струйку алой крови: не имея возможности пригнуться, он словил черепом одну из пуль.
Машина останавливается – но не потому, что был выжат тормоз, а потому что смятый капот теперь упирается в отбойник.
Из-за отсутствия стёкол в автомобиле отчётливо слышно, как рядом останавливаются машины, как кто-то смутно знакомый кричит и отдаёт команды. Дверь пассажирского сидения открывается, и девушку выволакивают за плечи – грубо, бестактно и до дрожи мерзкими прикосновениями. Она не успевает нормально встать на ноги; кажется, у туфли шатается каблук. Чьи-то мужские руки держат её за предплечья, сжимая так больно, что против воли выступают слёзы. Ей жёстко скручивают руки за спиной, и кто-то кричит:
– Стефан, она у нас!
Ответа не следует, зато слышны крики, возня, а затем – хлопок, разорвавший густую вату тумана вокруг. Выстрел, оглушительно громкий в тишине утреннего города.
Всё вокруг словно замирает. Мужчина медленно оседает на асфальт. Агент постарше самодовольно убирает пистолет в кобуру.
– Эрик!.. Нет… – Кричит девушка, пытаясь вывернуться и оглянуться. От увиденного колени предательски подгибаются, и, если бы не крепкие руки двух агентов, придерживающих её, она так бы и упала на асфальт.
– Вот и всё, – с заметным облегчением произносит агент, только что выстреливший в Эрика. Он всё ещё стоит над бесчувственным телом мужчины, а его голос слишком хорошо слышен на пустом проспекте. – С этим покончено. Её, – агент пальцем тыкает в девушку, – в штаб, сразу в допросную.
Он смотрит на восходящее над мегаполисом солнце, с трудом проталкивающее свои лучи сквозь медленно рассеивающийся туман, и улыбка озаряет его лицо:
– Сегодня будет чудесный денёк.
Стефан пристально смотрит на девушку в допросной через двойное стекло и испытывает множество эмоций. Прежде всего, ему не верится, что она здесь. Как ни странно, в этой комнате она уже появлялась, но тогда всё пошло не по плану – по крайней мере, не по плану агента. Сейчас же он знает, он твердо убеждён, что всё будет сыграно как по нотам. Стефан планировал эту развязку так долго, так тщательно представлял каждую деталь сегодняшнего дня, что и сам поражён, как ловко он всё срежиссировал. Старая фантазия совпадает с обновлённой реальностью вплоть до мельчайших деталей.
Вот, например, сама девушка. Именно так она и должна себя чувствовать в пустой неуютной допросной, с наручниками, приковывающими хрупкие запястья к тяжёлому металлическому столу. Однажды она уже сидела здесь с прямой спиной и приподнятым подбородком. Сейчас она слегка сгорблена, голова поникла, но её красивый и безумно дорогой костюм-двойка всё ещё идеален, хоть и кажется неуместным элементом роскоши в аскетично обставленной комнате. Пряди светлых волос, ещё недавно собранные в аккуратную причёску, сейчас закрывают её лицо от Стефана. Тонкими пальцами она нервно перебирает цепочку наручников словно чётки; агент даже может предположить, что она действительно молится. Вот только мольбы её никто не услышит. Всё, о чём она сейчас может просить небеса, неисполнимо, ведь Стефан лично об этом позаботился.
Или вот, например, он сам. Он знал, что будет невероятно вымотан в этот едва начавшийся день, но радость разливается по телу горячей лавой, как хороший ром по гортани. Утро выдалось невероятно активным, но самое главное – успешным. Так что, невзирая на немного помятый костюм, синяки под лихорадочно блестящими глазами и голодное урчание желудка, он готов действовать.
А ещё Стефан испытывает злорадство. Последние несколько лет дались ему нелегко. Из-за работы он потерял шансы на семью и забыл уже, что значит полноценный восьмичасовой сон, но не опускал руки, чтобы доказать: он способен остановить Союз. И сегодня он догнал их лидера, а его беззащитная девушка сидит здесь, в допросной комнате специального отдела Интерпола, главой которого и является мистер Стефан Шнайдер. Единственный его план, который сработал против Союза, но сработал так эффектно и точно, что впору восхищаться. Шахматная партия, по ходу которой белые проигрывали, внезапно обернулась их победой.
Весь этот вихрь мыслей проносится в голове Стефана, пока он смотрит через двойное стекло. В голове сейчас нет места сомнениям. Всё случившееся буквально пару часов назад придаёт ему невероятный заряд уверенности, поэтому, сделав глубокий вдох и поправив пиджак, он решительно входит в допросную.
От лязга металлической двери девушка вздрагивает и даже поднимает голову на первого за утро посетителя. Едва заметив агента, она подбирается: садится на жёстком, неудобном стуле прямее, разворачивает плечи и откидывает часть волос назад рывком головы; рукой это сделать было бы удобнее, но цепочка наручников слишком коротка.
Он со скрипом – нарочно громким, практически садистским – отодвигает второй стул и садится напротив. Складывает руки в замок и первую минуту просто изучает лицо девушки, даже не пытаясь спрятать усмешку.
