Сегодня море наверху штормило. Не сказать, что здесь, глубоко на дне, это влияло на привычную обстановку. Но бесконечное мелькание и танец разных оттенков света, возникающий от суеты волн и облаков наверху, создавал у морских обитателей тревожное настроение. И оно было сродни тому, что было сейчас на душе у гигантского спрута, криптита Оуэна.
Он был растерян. Ему казалось, будто он то ли забыл что-то важное, то ли вообще ещё не проснулся. Как будто ему всё снится навязчивый и неприятный сон. А там, в реальном времени, без него случилось что-то невероятно важное, чего он сейчас в сонном состоянии не помнит. А проснуться почему-то не может. Оуэн грустил, забившись в дальний угол пещеры, притулившись к истуканам, некогда священным для древнего племени шамана Латунга. Они, казалось, грустили вместе с ним. И будто говорили криптиту:
«Не печалься, малыш, и это пройдёт. Что бы ни началось в этом мире, оно всегда заканчивается. И придёт к великолепному финалу. Но тебе этого не понять».
«Какому ещё финалу? – удивился криптит. – Это к коллапсу, что ли?»
«Мы же говорим – тебе не понять».
Оуэн вздохнул. Ну, что ж, он согласен – для них гигантский спрут это не разумный малыш, и «всего лишь непрочная биологическая субстанция». Оуэн вздрогнул. Где-то он уже слышал эти слова? А, наверное, Нефелим Один их говорил. Где он теперь?
Все его покинули в этом странном зыбком сне.
Правда, его друг, дельфин Фью несколько раз навещал спрута, пытаясь выманить его наружу. И соблазнить очередными вылазками в, якобы, весьма интересные места. Но поняв, что его друг всё ещё хандрит, уносился по своим весёлым делам. Несмотря на то, что дельфин должен был скоро стать отцом двойни, Фью так и остался всё таким же ребёнком, играющим с кораблями и коварными течениями. Оуэн только вздыхал, восхищаясь его бесконечным оптимизмом. Сам он таким не был даже в детстве. И относился ко всему слишком серьёзно – начиная с детских игр, поглощающих его полностью, плавно перешедших в учёбу и научные исследования. Какое веселье? Это так отвлекает от размышлений. Теперь он так же серьёзен. Любимая ниша в этой пещере, Ближней, древнему святилищу людей палеолита, и в Дальней, базальтовой, хранят воспоминания о его глубоких размышлениях в постижении смысла жизни.
А где же сама жизнь? Так и пройдёт без его участия? И в этих пещерах наверняка имеются неизведанные уголки, возможно, хранящие некие тайны. Любознательный Фью, если б не имел постоянной необходимости в воздухе, наверняка бы тщательно их исследовал.
«Неугомонный друг криптитов Фью, прости, я сегодня не в том настроении, чтобы развлекаться»…
А Юрий, с которым можно поговорить на серьёзные темы, не появляется уже два Полнолуния. И это ещё один повод для грусти и волнения, подобного штормующему морю. Где он? Жаль, что с ним нельзя связаться. Оборону от внешнего мира он держит безупречно, увы.
Оуэн поднял голову со скрещенных рук и открыл зрачки.
Может, хватит хандрить и киснуть! Он такой же любознательный субъект, как и Фью!
Чем бы отвлечь себя от хандры?
А, вот, придумал! Он сейчас же сделает это: изучит, наконец, своё жилище, как следует! Хватит сидеть унылым анахоретом в углу этой таинственной пещеры! Такое поведение не достойно морского философа и некогда подающего надежды учёного-протейца! Мир прекрасен и удивителен! Ели ты в это веришь, конечно.
Оуэн поднялся и решительно направился вглубь пещеры. Она выжидающе и немного агрессивно затаилась. По крайней мере, ему так показалось.
Духи пещеры приняли его порыв настороженно.
«Кто знает, на что способны эти слишком эмоциональные и порывистые личности? До этого дня наш жилец вёл себя вполне прилично и цивилизованно. Не зря ли мы его впустили сюда?» – примерно так воспринял Оуэн их настороженность.
«Не волнуйтесь, о, Великие Духи этого места! – как мог миролюбиво транслировал им криптит. – Я всего лишь осмотрюсь. И ничего не буду менять в привычном вам мире. Мне не нужны ваши сокровища и тайны».
И, кажется, Духи святилища немного успокоились.
До сей поры новый обитатель этой пещеры был тих и не любопытен. Их это устраивало. Они не очень хотели делиться с ним своими тайнами, которые Духи берегли до возвращения тех сущностей. И людей, которые создали здесь алтарь и святилище, поклоняясь им, как богам. Принося жертвы и оказывая почтение, напитали их жизнью. Раньше были и другие… существа, о которых Духи, затаившиеся здесь, уже почти забыли. Они были похожи на богов и всегда относились к природе, питавшей этот мир своей энергией, представителями сил которой были Духи, с почтением. Та большая рыба, которая привела сюда огромного осьминога, нравилась им – легкомысленное и забавное создание, любившее этих Духов, как и весь мир. А вот этот гигантский спрут, пришедший сюда издалека, очень издалека, был непонятен. Но они не могли отказать большой любопытной рыбе, да и спрут, хоть и гигант, был поначалу безобиден, почти всё время дремля в углу. Поэтому они пока выжидали. Ведь это, всё же, развлечение – наблюдать за гигантом, потерявшимся в этом огромном мире, и ищущим какой-то выход неизвестно откуда и куда… И уважительно попросившим у них приюта здесь, в тесной пещере. Им было даже жалко его. Теперь, когда он, решив осмотреться, вдруг проявил излишнее любопытство, им предстояло принять о нём окончательное решение. И оно могло быть довольно простым. Если он станет помехой, в пещере имеется немало древних ловушек, сооружённых некогда шаманами, преданно оберегаемые Духами. Или же их собственные. Например, едва держащиеся висячие камни, которые ничего не стоит стронуть с места от малейшего движения. А уж заморочить, направив в нужное место задумчиво бредущего грустящего криптита, и того легче…