Дед Мороз и внучка Снегурочка
В тридевятом царстве, тридесятом государстве…
…Хотя, на самом деле, никто точно не знает, где и когда это произошло, но совершенно точно известно, что это было очень давно… будто вчера. В неведомых краях и так далеко… просто рукой подать. Там, где всегда зима снежная и не ступает нога человека. Там, где звери дивные и морозы лютые.
Такие вот там земли. А присматривал за ними один дед. Хотя как сказать… С виду, вроде как и старенький; с длинной густой белой бородой, усами и такими же белыми и пышными бровями. Но рослый, крепкий и бодрый. Одет он был в белую шубу, отливающую серебром, белую шапку, сапоги и белые рукавицы. Одной рукой он держал прозрачный, словно ледяной, посох.
Да, это никто иной как Дед Мороз. И сейчас он как раз и прогуливается меж высоких сосен, по трескучему снегу, осматривая свои владения.
Солнце светит, снег искрится. Деревья в снежных шубах, сердце веселится. Хорошо-то как!
Но вдруг послышался протяжный вой. Не то волчий, не то еще зверя какого и уж очень жуткий.
Дед Мороз задумался и опустился на колено. Положил руку на снег и ощутил как дрожит земля от конских копыт, вырывающих куски черной земли вместе со снегом, а следом несется карета, которая вот-вот перевернется, и кто-то преследует их, изрезая огромными когтями землю.
– Что за напасть такая? – удивился Мороз поднимаясь и стукнул посохом оземь.
Побелел посох, и вырвалась из него и закрутила метель. И явились пред Дедом сани, запряженные тройкой белоснежных лошадей. Ступил он в сани, взял в руки вожжи, заржали лошади и ринулись вперед.
Вскоре показалась осевшая в сугроб карета, рядом двойка топчущихся вороных, из ноздрей которых тяжело вылетал пар, а к ним уже подходили, клацая большими челюстями, два огромных черно-серых волка.
Остановились сани Деда Мороза, и повернули свои головы озлобленные звери. Зарычали и уже приготовились к прыжку, как взмахнул Дед посохом, и вырвалась из него ледяная струя и превратила волков в ледяные статуи. Но беда случилась другая: успели дрогнуть белоснежные лошади и качнули сани. И обдало ледяной струей и карету, и вороных, также превратив их в лед.
Опечалился Дед. Может, в карете кто был? Да и коней жалко. Не растопить этот лед. Нет такой силы. Ведь и ничего подобного в этих краях не случалось!
Не хаживала за границы леса дремучего ни одна душа рода людского. Ни на санях, ни на санках, ни на подобной карете, столь богато украшенной. Видать, из знатного рода была. Но что уже поделать? Ничего не исправить.
И взял Мороз вожжи, и собрался было разворачивать тройку, как послышался из этой самой кареты едва различимый крик дитя человеческого.
Соскочил смотритель земель заснеженных, подбежал и заглянул в окошко дверцы. И скатились из глаз его прозрачные слезы и растворились в усах. Протянул он руки свои и вытянул девочку. Совсем кроху. Укутал в свою шубу и уложил в сани. Но прежде чем отправиться обратно, взмахнул посохом и накрыл статуи ледяным склепом.
Так и появилась у Деда Мороза – внучка. А назвал он ее – Снегурочка.
Жила-была Снегурочка.
Подрастала, крепла. Не уставал старик мастерить ей игрушки. Все одаривал и одаривал. Баловал. Учил ее Дед грамоте всякой; и писать, и читать, и рукодельничать. Ходить на лыжах, скользить на коньках. И, к слову сказать, строг он был с ней в науках. Никогда не попускал. Пока не выучит урок какой, никаких игрушек и гулек. Тверд был в своих решениях Мороз. Никакими слезами не растопить его, казалось бы, ледяное сердце. Выходил он из комнаты, закрывал дверь, а потом свои уши. Так и воспитывал.
Представил он ее всем жителям лесным: будь то белый зайчик с глазками цвета рябины, или снежный барс, волк или олененок, соболь или песец, или птица какая. И с того дня, только лишь стоило девочке выйти из дома, как начинались игры со зверятами, от которых снег летел в разные стороны и уже не уследить было, кто кем являлся.
И души не чаял Мороз во внучке, и не мог нарадоваться. И помощницей была, и такой озорницей, что, казалось, и лес оживился. Зажил по-новому.
Но помнил Дед, что опасность привела Снегурочку во владения его. Поэтому он показал малышке границы, и строго-настрого запретил ступать за них.
– Дедушка, не переживай ты так! Зачем мне туда ходить?
– Хорошо, вот теперь я спокоен, – ответил смотритель и широко улыбнулся.
Время шло. Девочка подросла и расцвела. И теперь выглядела девицей прекрасной.
Решил Дед подарить любимой внучке новые лыжи. Знал он, как любит она резвиться на них и соревноваться наперегонки с волком белым, который всегда ее обгонял. И кто знает, возможно теперь все и изменится.
Эти лыжи были длиннее прежних. Казалось, они и быстрее будут, и пройти на них можно дольше. Радости не было конца и края и, конечно же, захотелось Снегурочке тут же испытать их. Позвала она зверя лесного, и только их и видели.
И мчалась и мчалась девица, обходя препятствия, используя трамплины, и временами посматривала на хищного пса. А тот по-прежнему был впереди. И сколько уже осталось позади километров – кто знает? Поэтому и не заметила, как пересекла границу владений дедушки. Обернулась, а волка нет. Поначалу обрадовалась, мол, победила, а когда увидела, как он мнется на месте, словно сказать что хочет, так и вспомнила наказ Деда. И собиралась уже повернуть обратно, но… впервые ей стало интересно – а что же там? Ведь там заканчивался белый снег и начинались черные земли.
Здесь, на огромном участке земли, не было деревьев, только две сосны росли. Высокие и пышные. Стволы огромные, словно это ворота были. Меж ними свободно тройка лошадей могла проехать. Но нижние ветки так переплелись между собой, будто арка какая.
Остановилась красавица между ними, присмотрелась. Ей даже показалось, что кто-то смотрит на нее, но солнце уже садилось. Нужно было возвращаться.
Долго Снегурочка не решалась спросить у Деда Мороза, что находится за границами его владений? И почему он никогда ей об этом не рассказывал? Какая тайна кроется над всем этим? А когда решилась, то Дед будто и сам собирался рассказать.
– Садись, – сказал он внученьке, усаживаясь в сани. – Кое-что тебе покажу.
Всю дорогу, сколько они ехали, Мороз молчал, и вид его был хмурым. Только топот копыт белоснежных лошадей и был слышен. А когда остановились у склепа, заговорил низким голосом.
И рассказал он, как услышал вой страшный, и копыта конские, уходя от погони, рвали на куски землю со снегом, унося за собой карету от невиданных зверей. А звери те и сегодня, хоть и в толще льда, выглядят устрашающе. И как превратились в ледяные статуи и кони, и карета… А в карете той было дитя малое, которое каким-то чудом выжила и теперь радует сердце старика.
