Я открыл глаза. Белый потолок комнаты обрушился на мое сознание. Огляделся. Хотя и так было понятно, судьба заточила меня в больничной палате. Стеллаж со спящими мониторами. Тумбочка возле кровати. На кронштейне, вбитом в стену, повесился безутешный телевизор. Внушительных размеров кресло покоило на себе тело в белом халате. Доктор? Или медбрат, опекающий мой сон.
– Очнулись? – Приятный голос. Чуть насмешливая интонация. Рад за меня или за санитаров, которых не придется тревожить, чтобы вынести мое тело в зал с морозильными камерами. Видится мне печальная улыбка патологоанатома.
– На стол кладите, родненькие, тело. Чаю выпью. После вскрою вашего дохляка.
– Так я тебе и дался, – думаю. Разыгралось воображение. У меня такое порой случается.
Сам отвечаю погоняле смерти в белом халате.
– Да. Проснулся. Где это я? – Глупый вопрос. И так понятно, в палате госпиталя. Только, что со мной случилось. Ничего не помню. По опыту знаю, есть случаи, когда, чем упорнее пытаешься вспомнить, тем упрямее тебя избегают нити воспоминаний. Допустим, автора книги. Стоит на какое-то время отложить попытки вспомнить, все вспоминаешь. Тогда, отложим. Или сам вспомню, или мне расскажут.
– В больнице. Не помните? – Качает головой.
– Давно я здесь? – Вот бы еще узнать, как я попал сюда.
– Сутки. Как у вас начались схватки. Вас и привезли сюда. Потом вы потеряли сознание. – В голосе доктора недовольство. Что за дурная привычка терять сознание на больничной каталке.
– Какие схватки? Что было со мной? Сердце? – На сердце я никогда не жаловался. Желудок? Отравился пищей?
– Родовые схватки. Беременность на шестом месяце. Мы опасались, выкидыш будет. – Что за шутки у этих медиков. Забавным мне это не показалось.
Он сдурел или ослеп.
– Сдурели, доктор. Какая беременность? Я мужчина, не видите.
– Не волнуйтесь. Вижу. Такое случается. УЗИ показало, у вас будет чудесный мальчик. – Радость на роже. Явно, он спятил.
Доктор ли это? Может он из одной со мной палаты. И это обычная психиатрическая лечебница. Беременные мужики здесь не редкость. Цицерон дописывает трактаты об ораторском искусстве. Моцарт по коридорам бегает с ножом за Сальери. Как это успокаивает. Все ясно. Шел, споткнулся. Упал и ударился головой. Легкая контузия. Дня через два меня выпишут. Но второй кровати в комнате нет. Своеобразный подход. Местным придуркам разрешают свободно бродить по клинике.
Один из мониторов ехидно рассмеялся. Нехорошо, смеяться над лежачим больным.
Я и представить себе не мог, это безумие будет продолжаться. Полежать в клинике с легким сотрясением мозга еще не трагедия. Но жить в этом аду многие годы. Увы, понимание многих вещей к нам приходит поздно.
– А доктора я могу увидеть? – Задал я вопрос посетителю в белом халате.
– Я и есть доктор. Ваш лечащий врач. – Парень ровнее сел в кресло, настраиваясь на деловой лад. – Вы бы хотели о чем-то спросить или у вас есть просьбы.
– Нет. – Парню явно нравилась роль врача. Как бы не обидеть его. Может и из равновесия выйти. Драться в больнице у меня не было желания. И не только в больнице. Мне не хотелось участвовать в драке. Я не слишком развит физически. Не стану кривить душой, я просто слабак. От себя не скроешь, трусоват немного. Обычный инстинкт самосохранения. – Я бы хотел увидеть главного врача. Учитывая ситуацию….
– Это вы о своей беременности? – Собеседник передернул плечами. – Нормальная ситуация. Отчего совершеннолетний мужчина не может родить ребенка. Нынче и подростки рожают.
– Вы имеете в виду мальчиков? – Кажется, и у меня медленно начинает ехать крыша.
– Теоретически, да. Но полноценный плод надо выносить. Это не каждому по плечу. – Пояснял мне «врач».
– Думаю, плечи тут ни при чем. Плод обычно находится значительно ниже. Вот этого ниже у меня нет. Я мужчина. – Толи я пытался доказать это калечному умом мужику, толи оправдывался.
– Дичайшее заблуждение, пациент. Есть плод, значит, есть все, что положено ниже. – Именно так врачи разговаривают с несмышлёными пациентами.
– Какого черта. – Я начал выходить из себя. – Как я мог зачать ребенка, если у меня нет к тому расположения. Нет нужных для этого органов.
– В чем-то вы правы, Герард. Черт знает, как у вас такое получилось. Но разве такие бестактные вопросы стоит задавать Владыке ада. Не думаю, что профессор Дортман, заведующий нашей клиникой, осмелится задать подобный вопрос.
Так, дошли до нечистой силы. Я не скажу, что я человек совершенно не верующий. Иногда прошу помощи от сил божественных. Часто сулю Господу, поставлю в храме свечку. После меня мучает совесть. Обещать взятку и кому. Совсем черви смертные обнаглели. Но в минуты нужды о подобном не думаешь. Не об этом речь. В клинике этого профессора обосновался клуб сатанистов. А что ждать от дурдома?
– Но вы…. Наука, должна иметь объяснение. – Просто возмутительно. Я приподнялся на постели. Заглянул к себе под одеяло. Живота нет. Просто, как в анекдоте, где старый профессор сказал студенту. Тот указал признаки беременности. Большой живот, отсутствие месячных, иногда хочется чего-нибудь соленого. Что сказал? Зачет получите, когда рожу.
С улицы ворвался поток воздуха, колыхнулась штора. Ясный намек: ветром надуло. Ибо в последнее время я не только с мужчинами (а у меня этого не бывало), но и с женщинами близко не вступал в контакт.
В палате повисла тишина.
– Я продолжительное время веду добропорядочную жизнь. – Пытаюсь оправдаться в глазах психа.
– С кем ведете? Добропорядочную? – Усмешка на наглой морде.
– Как вы смеете?! – Вот-вот перейду на визг.
– Не ко мне вопрос. Спросите у папочки. – Улыбка на роже еще шире. Доктору весело.
– У какого? У своего? Так он три года назад умер. – Запутался окончательно. Легкое головокружение.
– Молодой человек, вы что, с Луны упали. Есть ребенок, должен быть биологический отец. Припомните, с кем вы моги….
Час от часу не легче. У меня нормальная ориентация.
– Вы руку к животу приложите. Если плод шевелится, то и у вас не будет сомнений.
Зачем? Живот у меня плоский. Пресс не накачал, но тело довольно стройное. Но под взглядом этого психа приложил руку к животу. Шевелится. Желудок. Но повод совсем иной. Побегу в мужскую комнату.
Пытка на этом не закончилась. В кабинку заглядывали два дюжих санитара и интересовались моим самочувствием.
