1. Пролог
Дверь с шумом распахнулась и я, оторвавшись от непринуждённого чтения, уставился на посмевшего нарушить уединение. Вся челядь в доме знала, что беспокоить хозяина по вечерам не стоит. И тем более удивился, распознав в идущем торопливым шагом старшего слугу.
– Ерис, что случилось?
– Энц[1] Валео Мирони…
«Ничего себе!» – подумал я, вставая с кресла. На моей памяти, а это немало двенадцать лет, как живу в уединении, вдали от столичной суеты, пожалуй, первый случай, что преданный слуга обратился официально: с титулом и полным именем, данным мне…
– …пришло известие из столицы. Императрица Линесса Первая – скончалась!
Как стоял, так и сел обратно в кресло. Казалось, буквально вчера мы виделись, мило беседовали, а сейчас… Хотя, сколько времени прошло с нашей последней встречи?! Десять? Одиннадцать лет?
– Когда? – только и смог выдавить из себя.
– Вчера утром. Сообщение о кончине Императрицы пришло буквально час назад, и я набрался смелости доложить немедленно.
– Правильно сделал. Подготовь всё для отъезда. Утром выезжаем.
Вновь остался один, но никак не мог отделаться от чувства, что происходящее какой-то жуткий сон...
«Сон?! – ухмыльнулся я. Разве не сон то, что за эти почти двадцать лет произошло со мной?! Со мной – Валентином Сергеевичем Мироновым, уроженцем села Смоленщина, что недалеко от Иркутска»…
***
[1] Энц – официальное обращение к дворянам мужского пола, принадлежащим к высшему сословию Империи. Эну – обращение к женскому полу.
2. Глава 1
– Валя! Сынок, просыпайся, – сквозь сон донёсся родной голос матушки, – отец уже собрался. Только тебя ждёт.
– Пару минут! Встаю! – встрепенулся я, вскакивая с кровати и чуть не ударился головой о люстру, висевшую слишком низко для моего метр девяносто пять роста. Отвык я от родного дома. Забыл. Но всё-таки, кто бы ни говорил, а армия откуда я неделю назад демобилизовался, сотворила из меня настоящего мужчину. Это отец сказал, когда увидел меня при параде: в наглаженной форме и с большим чемоданом в руках.
Встреча, посиделки, причитания матушки, слились в один долгий, но приятный день, а сегодня утром я договорился с отцом пойти на рыбалку. Не всё же время водку пить и безобразие нарушать. Тем более, хотел спросить у него совета, чтоб было время и поговорить, и обсудить…
– Это место хорошее, здесь расположимся. Разматывай снасти, а я пока мотоцикл брезентом накрою, чтоб от росы не намок.
– Отец… – робко начал я.
– Позже, сын. Понял, что без матери поговорить хочешь, но давай сначала хоть снасти закинем, а потом в тишине и над твоей проблемой подумаем.
– Для этого так далеко от дома забрались?
– Чем тебе река Олха не нравится? Я, когда на работе время есть, всегда на это место приезжаю. Благо, что вёрст всего пять до станции, а на мотоцикле, так за полчаса с работы сюда и обратно вертаюсь. Ни начальство, никто не знает.
– И часто?
– Куда, часто! За лето всего пару раз удалось порыбачить. На работе очередной аврал. Когда меня до мастера участка повысили, ну мать тебе писала… Письма то получал?
Я кивнул, а отец неодобрительно покачал головой. Так получилось, что за время службы смог написать только один раз и то до присяги.
– …так думал, что больше свободного времени станет, но нет. Всё, то плановые работы, то внеплановые работы. Железная дорога она такая, ну ты знаешь.
– Знаю, отец…
Неторопливо разложив снасти, я стал ждать удобного момента, чтобы рассказать отцу о желании уехать в Иркутск, учиться. Не скажу, что я из робкого десятка, но отца уважал. Можно сказать, что побаивался, потому что, как он скажет, так и будет. Тем более, для него станет неожиданностью, что поступать я хотел не в технический ВУЗ, связанный с железной дорогой, а в институт МВД.
– Что, сынок, – разливая по кружкам чай из взятого с собой в дорогу термоса, нарушил молчание отец, – теперь можно и поговорить. Уезжать собираешься?
– Да, в Иркутск.
– Учиться – это дело… – не успел отец закончить фразу, как раздался оглушительный хлопок, да такой силы, что уши заложило, а по водной глади пробежала рябь.
– На переезде?!
– Не похоже, – ответил я, всматриваясь вдаль. Дыма или облака от взрыва не видно, а то, что такой силы может быть только взрыв, я уж точно знал. Всё-таки в части постоянной готовности службу проходил. От этого и не писал родителям, а про телефоны-смартфоны вообще на долгие месяцы забыть пришлось. Даже заставили сразу контракт подписать, не говоря про всякие подписки о неразглашении, как помню, на пятьдесят лет.
– Сынок. Ты, наверно, посиди тут. Порыбачь пока один, а я смотаюсь к станции, узнаю, что и как.
– Может позвонить?
– Здесь телефон не берёт, вышек нет.
– Хорошо, – ответил, не зная к чему приведёт моё согласие остаться в одиночестве. Думал, как раз подберу слова, чтобы рассказать отцу о своём намерении не продолжать династию железнодорожников. У нас ещё с моего пра́деда все мужчины на железной дороге работали и я, будучи молодым, грезил, что по длинным, извилистым участкам вокруг озера Байкал веду железнодорожный состав.
Отец уехал, а я остался один. Поклёвки не было и мне откровенно стало скучно. Ну, не фанат я рыбалки, если она не ловится. Хотя, знал, что здесь рыба есть.
Солнце стало клониться к закату, а отца всё не было. Собрал снасти, взвалил на себя вещи и недолго думая, выбрал короткий маршрут: напрямки, через лес к железнодорожной станции. Всё на пару километров меньше идти, а если вдруг разминёмся, оставил в пустой пластиковой бутылке от воды записку, что так и так, ушёл к станции…
«Зря, наверно, пошёл через лес!!!» – корил себя, углубляясь в чащу леса. Высокие кроны деревьев с трудом пропускали тусклый свет от заходящего солнца. В армии меня многому научили, в том числе без приборов ориентироваться на местности, но у меня складывалось впечатление, что блуждаю кругами. Словно кто-то издевается, отвлекая внимание, задурманивая разум.
По моим подсчётам, затраченному времени и средней скорости движения по лесу, я примерно час назад должен был выйти к железнодорожному полотну, это как минимум, но уже третий час блуждал, оставляя метки на деревьях, силясь понять, что происходит. Изредка останавливался, прислушиваясь, надеясь услышать грохот проезжающего поезда, но тщетно. Ещё из головы не выходило, почему отец не вернулся, почему не послал кого-нибудь забрать меня, ну или как предупредил, что не приедет.
«Видимо, что-то серьёзное случилось», – отгонял от себя мрачные мысли, как вдалеке увидел зеленоватое свечение.
– Дошёл! – обрадовался я и ускорил шаг. Может усталость и долгое блуждание по лесу не насторожили, почему свечение «зеленоватое». Ведь, если это отблеск светофора, то увидеть его через чащу леса невозможно, а тут так ярко, словно горит костёр, но отблески не красновато-оранжевые, а зелёные.
