Старый Дом скрипел по ночам. Вздыхал, ворчал, разговаривал, жаловался на старость и даже пытался припугнуть: дескать «вы, может, думаете, что это просто мыши, а ведь в старых домах иногда водятся и приведения…»
Ева «слушала» дом, затаив дыхание. Ей было даже приятно думать и осознавать, что в доме есть хранитель, который бережет старые воспоминания и имеет право пожурить своим скрипом ту, которая редко приезжала и ночевала здесь, да еще и, в порыве деловитости, допускала мысль о том, чтобы продать старый дом, пока он еще стоит и хоть что-то стоит.
Стоит и стоит. Забавно.
Обычно в августе Ева хотела сделать все то, что не успела в первой половине лета. Съездить в путешествие, переосмыслить свою жизнь, отремонтировать дом, разбогатеть, послушать пение соловья, надеть все тридцать сарафанов, с любовью приготовленных весной и с нетерпением ожидающих своей участи, сходить в полноценный отпуск и интересно отдохнуть, довоспитывать 27-летнюю Майку, наконсервировать огурцов и компотов, восстановить потерянные связи с друзьями и знакомыми, совершенно случайно найти любовь всей своей жизни, пережить кучу приключений, получить повышение на работе, нагуляться на природе, создать что-то необыкновенное, положить в копилку впечатлений и воспоминаний все самое ценное, сделать какое-нибудь открытие, которое перевернет всю жизнь, – одним словом, воспользоваться летом на полную катушку.
Но… Середина августа почему-то наступала каждый год очень быстро.
«Ну что, – вздыхал старый дом, – Опять не успела?»
«Не обманывай себя, – думала Ева, Что значит, не успела? Не успеть можно на самолет или поезд. А не успеть воспользоваться летом, которое ждала целый год, – это просто твоя несобранность, неорганизованность и лень. Если выразиться особо модно, то… прокрастинация… Сиди теперь и жалей о том, что, якобы, не успела. А лето, практически, позади».
В отличие от многих знакомых, у Евы абсолютно не было потребности чувствовать себя героиней в хозяйстве. Чтобы вот и первое, и второе, «калория к калории», и компот с булочкой, и идеальный порядок в квартире, и кружева на занавесках, и комнатные тапочки строго на своем месте, и гвоздики все прибиты, и лампочку вкрутить есть кому.
По большому счету, все у нее было на своих местах: и калории и занавески, и лампочки, но… Ева всегда с иронией относилась к жалобам (читай, хвастовству) знакомых. Дескать, не усну, пока кипу белья не поглажу. Загляну за все батареи, а последнюю пылинку найду. Пока не приведу в порядок кухню, не успокоюсь. Вот такая я. Хозяйственная. И все у меня кипит, работает и функционирует. И выгляжу хорошо. И хозяйка прекрасная. И старых скрипучих домов в двухстах километрах от города у меня нет. Я уже давно нашла им достойное применение.
Ева считала: ну чем тут можно и нужно гордиться? Как дети, ей-богу. Это маленькие дети показывают ладошки и увлеченно рассказывают, как они тщательно с мылом вымыли руки. Взрослые это делают по привычке без напоминаний. Не превращают в событие.
Хотя и понимала: с домом все-таки, рано или поздно, придется что-то делать. Даже если ты вся такая… воздушная и бесхозяйственная. Однако, вкладывать деньги, время, силы и нервы в ремонт, как считала Ева, было просто бессмысленно. Тем более, что ни первого, ни последнего в наличии в достаточном количестве – не было.
А продавать не хотелось. И даже не потому, что в этих местах старые дома продавались за копейки. С этим домом было связано столько своих и чужих воспоминаний и переживаний, что не поднималась рука вот так просто, одним махом, все это продать кому-то и перестать ездить, пусть три-четыре раза за все лето, в этот старый скрипучий дом.
И так продолжалось. Она его не посещала, а навещала. Разговаривала с ним. Вместе вздыхали по ночам. Вспоминали. Ева с тоской смотрела на трещины в стенах пристройки, на ржавый водосток, на умирающую яблоню под окном, на виноград, который бессовестно оплел все окна и почти не давал ягод. А если давал, то – кислые и мелкие. Да и те успевали почти полностью склевать воробьи.
«Ну что, явилась? – как будто говорил дом всякий раз, когда Ева, с трудом открыв ворота, которые тоже требовали реставрации, и, закатив машину во двор, поднималось на крыльцо, и каждый раз думала: сумею открыть замок после всех этих дождей или нет?
«Тянет, – мысленно извинялась Ева, – И совсем не „явилась“, а просто тянет сюда, к тебе».
«Ну раз так, то заходи, – «отвечал» дом, давая открыть старые замки.
«Спасибо, что дождался», – благодарила она, заходя на пыльную веранду.
В окрестностях старого дома темнело очень быстро. Буквально вот еще вполне яркие лучи пробиваются сквозь заросли одичавшего винограда и освещают пыльные комнаты. И вдруг… Внезапно понимаешь, что пора зажигать свет и наступила, практически, ночь.
А если выйти на крыльцо, задрать голову и посмотреть на небо, то… Дух захватывало каждый раз. Мириады звезд россыпью поблескивали в черном небе, и казалось, что воздух плотной прохладой обнимает тебя и шепчет: «дыши, дыши, дыши». Казалось, что этим воздухом можно надышаться впрок…
В темноте Ева сидела на крыльце, закутавшись в старый свитер, и вдыхала прохладу. Вспоминала сегодняшний сумасшедший день.
Впрочем, день был вполне обычным, может быть, немного более суматошным, чем всегда, но, в целом… День, как день. Сидя под темным небом и вдыхая вечность полной грудью, Ева нанизывала на ниточку впечатления сегодняшнего дня, который был очень длинным и по времени и по расстоянию.
С утра еще в городской квартире, еще до работы Ева тщательно рассмотрела себя в зеркале. Почему-то в семь часов утра появилось именно это желание: рассмотреть себя. Пыталась найти что-то новое?
Ева улыбнулась сама себе. Новое найти не пыталась, но старым осталась более-менее довольна. Вполне. Во всех отношениях. Однако…
Справедливости ради нужно заметить, что красота пока что не спасла мир. Но честно пыталась.
Андрей позвонил как раз в тот момент, когда она улыбалась сама себе. «Ну договорились же обо всем, – недовольно подумала Ева, увидев номер, – Чего звонить в такую рань и мешать любоваться собой?»
– Солнышко мое, – услышала она в трубке, – Звоню тебе пораньше, чтобы ты успела подкорректировать свои планы. Боюсь, что у нас сегодня не получится встретиться вечером.
«Какой заботливый, – промелькнуло в голове у Евы, – Менять планы на вечер пятницы, после того, как обо всем десять раз договорились и согласовали, – это мое любимое занятие. Впрочем… Чего это я? Бывают всякие обстоятельства».
– Обстоятельства складываются самым неблагоприятным образом, – проговорил Андрей, так и не избавившись от привычки выражаться пафосно и витиевато, видимо, думая, что так он производит выгодное впечатление, – Мне нужно встретиться с мастерами, которые будут делать сантехнику. И они назначили именно сегодняшний вечер. Придут в семь часов. Ты понимаешь…
