Джон Рёскин - Письма и советы женщинам и молодым девушкам

Форд Мэддокс Браун. Труд. 1852—1865

Фигура Джона Рёскина, английского художника, публициста и филантропа, до настоящего времени остается малознакомой российской аудитории, хотя в Великобритании Рёскин считается одним из наиболее выдающихся и авторитетных критиков и искусствоведов. Его судьба и творческий путь теснейшим образом связаны с Викторианской эпохой, а его произведения и общественная деятельность созвучны протекавшим в этот период культурным и социальным процессам.

Портрет королевы Елизаветы I в день коронации. Автор неизвестен, копия 1600 г. (?) с утраченного оригинала 1558 г. Елизавета взошла на престол в возрасте двадцати пяти лет и правила в течение сорока пяти лет

Джон Рёскин (1819 – 1900) был современником и ровесником королевы Виктории (1819–1901) и свидетелем всех значимых этапов ее правления, от восхождения на престол до приближения финала. Подобно тому, как гений Шекспира заявил о себе в эпоху королевы Елизаветы и в чем-то был порождением уникальной творческой среды, сложившейся в елизаветинском Лондоне, творчество Рёскина и многих его современников было вызвано к жизни особым культурным колоритом викторианского периода и отражало доминирующие в английском обществе идеи и вкусы.

Джордж Хейтер. Портрет королевы Виктории в коронационном облачении, 1838. Виктория стала королевой в восемнадцать лет и оставалась ею в течение шестидесяти четырех лет

Когда на английском престоле впервые воцарилась женщина[1], жители страны восприняли это беспрецедентное событие с некоторым предубеждением, вскоре сменившимся негодованием и враждебностью в адрес новой правительницы. Королеву Мод интересовали в первую очередь выгода и привилегии ее нового положения, а не благо народа, и ее царствование ознаменовалось масштабной и кровопролитной гражданской войной. Политические промахи и просчеты Матильды англичане приписали ее принадлежности к прекрасному полу, что вполне соответствовало средневековым представлениям о женщинах (даже коронованных) как о существах коварных, легкомысленных и склочных. В течение нескольких веков представители английской аристократии старались не допустить перехода короны в женские руки. Им это удавалось вплоть до 1553 года, когда на престол в отсутствие законных претендентов мужского пола взошла дочь Генриха VIII, Мария Тюдор, подтвердившая худшие опасения своих подданных и получившая прозвище «Кровавая». Потребовалось все обаяние и ум ее сводной сестры Елизаветы, сменившей Марию на троне, чтобы убедить англичан в способности женщин управлять государством не хуже их братьев и супругов.

Елизавета I разумно и эффективно воспользовалась финансовым и военным потенциалом страны, заложенными ее дедом и отцом, и вывела Англию из состояния полуразрушенного войнами и распрями средневекового государства на уровень могущественной и влиятельной державы.

Дочь Генриха VIII помогла своему народу понять, что монарх может быть не только субъектом власти, внушающим трепет, но и объектом восхищения и любви. Королева отвечала своим подданным взаимностью, объявив Англию «своим супругом», а ее жителей – «своими детьми». Ее смерть в 1603 году стала общенациональной трагедией. Со времен Елизаветы ни одному монарху не удавалось вызвать таких горячих чувств у английского народа, пока на престоле снова не оказалась женщина – совсем не похожая на свою дальнюю предшественницу, но не менее волевая и решительная, да и обаятельная на свой лад. Этой женщиной была Виктория, дочь английского принца Эдуарда и немецкой принцессы Марии-Луизы Саксен-Кобургской.

Виктория не была прямым потомком Елизаветы[2], и судьбы двух королев сложились на первый взгляд по-разному. Одна осталась незамужней и даже вошла в историю как Королева-девственница, хоть и не отказывалась от радостей земной любви; вторая обрела столь редкое для монархов счастье в браке, дала жизнь девятерым детям и считалась эталоном нравственности своего времени. Но обе они были любимы своим народом, обе оказались на престоле в разгар династического кризиса, в непростое для своей страны время, и не жалели сил, чтобы улучшить положение своих подданных. Их именами назвали целые эпохи, важной частью которых был особой стиль в искусстве, при обеих королевах пережившем фазу расцвета. Образы этих венценосных особ превратились в аллегорические фигуры, воплощающие как добродетели и выдающиеся достижения своего века, так и его пороки.

Двадцать четвертого мая тысяча восемьсот девятнадцатого года в покоях Кенсингтонского замка на свет появилась крепкая и здоровая малышка, «пухленькая, как куропатка» (по словам ее отца, герцога Кентского). Большинство англичан приветствовали это событие со смешанными чувствами. Принцесса Виктория родилась в очень сложный для Британии момент, когда сама идея монархии была дискредитирована и перестала казаться подданным очевидной и необходимой. Непосредственные предшественники и родственники Виктории – ее дедушка и многочисленные дядья – спровоцировали острый династический кризис, выглядевший неразрешимым, и заставили англичан втайне (а иногда и открыто) сожалеть, что они не воспользовались недавним революционным опытом своих соседей-французов. Возможно, королевская семья никогда еще не была столь непопулярна у народа, как при первом, втором и третьем Георгах.

Йохан Цоффани. Георг III с семьей. 1770

Дед Виктории, король Георг III, был первым представителем Ганноверской династии в Великобритании, который ни разу не был на исторической родине своих предков – в Германии – и владел английским языком как родным. К сожалению, это не сделало из него хорошего правителя. За вычетом ряда военных побед (в частности, над Наполеоном при Ватерлоо в 1815 году) царствование Георга III вошло в историю как период внешних поражений и внутренних неурядиц. Наиболее ощутимыми из них были потери американских колоний в ходе Войны за независимость США и ряд политических кризисов, вызвавших стремительную смену нескольких премьер-министров и составов правительства. Газетные сатирики окрестили короля «Фермер Джордж» за его увлечение аграрными реформами и интерес к «домашним», повседневным вопросам в обход дел государственной важности, однако современники и потомки запомнили его в первую очередь как безумного Георга. Английский король страдал тяжелым наследственным заболеванием – порфирией, – не только причиняющим физические страдания, но и вызывающим помутнение рассудка. В 1811 году регентом при полностью ослепшем и окончательно обезумевшем Георге III был назначен его старший сын, будущий Георг IV