Скоро моему внуку Ване исполнится пять лет, и это значит, что он перейдет мало-помалу от слушания книг к их чтению. И я решил написать ему небольшое наставление к чтению, прежде всего Священного Писания.
Вот оно, это наставление.
Первый и единственный совет мой тебе: читай так, чтобы чувствовать себя самым активным соучастником событий, переживать их как будто всё это происходит именно с тобою и именно сейчас.
Вот, давай вспомним историю про Давида и Голиафа.
Ты, конечно, Давид.
Тебе двенадцать лет, и ты простой мальчик пастушок. У тебя совсем маленькое стадо и, если честно, тебе уже надоело быть с этими глупыми, блеющими что-то жалобное овцами.
А на другом берегу ручья сидит здоровенный дядька, скучный и злой. Никто не хочет с ним драться, а у него просто кулаки чешутся, кому бы тут накостылять.
– эй, пацан! ты что тут делаешь?
– овец пасу, дяденька. А что, нельзя?
– вообще-то это поле битвы, а не пастьбы. Пошёл прочь отсюда по добру-по здорову…
Тут этот страшный дядька подумал: вот, сейчас этот пацан уйдёт, и опять не с кем будет даже поговорить, не то, чтобы подраться.
– … стой! вернись! вернись, кому говорят!
– я здесь, я только Зорьку вернул в стадо, вечно она отбивается, паршивка такая. А вам чего?
– ты драться, ну, в смысле, воевать, умеешь?
– не-а
– и никогда не держал в руках ни меча, ни палицы, ни просто дубины?
– нет, я ещё маленький
– да ты и останешься маленьким, в сравнении со мной… слушай, хочешь я тебя научу быть воином?
– а как это?
– н-да… меч и палицу ты даже вряд ли поднимешь, а, вот, постой-ка, давай я тебя научу воевать пращой!
– а что это такое?
– вот, на, лови!
И он бросил через ручей небольшой камень с привязанной к нему веревкой.
Камень как камень, не очень ровный, чуть больше моего кулака, но верёвка к нему привязана прочно.
– возьми веревку за конец, намотай на руку, раскрути камень, вот так, быстрей, быстрей! а теперь бросай!
Камень воткнулся в землю в двух шагах от меня.
– экий ты дуралей, недотепа! Давай ещё раз и отпускай веревку, когда я тебе крикну, понял?
Я раскрутил веревку, сильно, как мог, дядька крикнул «бросай!», и я бросил.
Камень попал ему прямо в лоб, и он свалился на землю.
Так мы, оказывается, одержали победу над филистимлянами, а я стал, в конце концов, царем.
Или вот еще одна интересная история. И тоже про мальчика, который был, пожалуй, твоего возраста и который был сыном царя Давида.
Твой отец сильно провинился перед Богом, что взял в жены Вирсавию, твою маму, ведь она – самая-самая красивая, но у нее был муж, и Давид нарочно послал его на войну, где тот погиб. Сначала Бог очень разгневался на Давида, но потом, увидев Вирсавию и услышав искреннее раскаяние Давида, сказал: «Ну, что с вами поделаешь? живите с миром!» Так тебя и назвали, Соломон, что значит «мир». Богу очень понравилась эта идея с твоим именем и Он спросил тебя:
– чего ты хочешь, малыш?
А у тебя есть всё-всё, и ты – царский сын, а твоя мама – самая-самая красивая. И тогда ты, набравшись храбрости и смелости, попросил Бога:
– дай мне мудрости.
Честное слово, Бог даже прослезился от умиления и неожиданности:
– чего только у Меня не просили и не вымаливали, в ногах валялись, а такого ещё никто не просил.
И Он дал тебе мудрости, которой тебе хватило на всю твою жизнь. И уже четыре тысячи лет прошло, а тебя до сих пор считают самым мудрым человеком. Потому что для того, чтобы попросить мудрости у Бога, надо быть уже мудрым, настолько мудрым, что не знать этого.
Или вот ещё одна история, и представь себе в ней себя, себя, каков ты есть настоящий, каков ты только перед самим собой.
Весна.
И ты сидишь на крутом высоком склоне. Перед тобой – синее-синее и очень большое озеро, оно огромно как море, да его и называют морем, Тивериадским морем. В нем полно рыбы, которую так любишь, особенно, когда только что она выловлена и приготовлена, ещё пахнет водой, водорослями и другими рыбами, тихими, кроткими и покорными, как рабы. Вся гора вокруг тебя и выше и ниже нежно зеленая и кажется, что она ласкает воздух. Дальние горы сини и покойны, и всё покойно, особенно небо, такое глубокое и ясное. А ночью, ты знаешь, оно скинет своё легкое земное покрывало, эту прозрачную дымку – и тебе откроется настоящее небо, полное звезд и красоты, чтобы ты опять и опять убедился, что это небо и есть Бог, Его Царство, самое прекрасное, что только можно представить себе.
Ты сидишь и лишь краем глаз замечаешь, что ты не один, что на траве сидят ещё люди, другие люди, очень добрые и такие тихие, как всё окрест.
И слова сами собой приходят к тебе, минуя твои мысли: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мтф.5.3—12).
Слова льются и льются, неведомо откуда, простые, понятные и возвышенные. И ты с удивлением видишь, что люди, которые сидят рядом, слышат тебя, хотя тебе казалось, что ты вовсе ничего и не говорил, а слова эти сами говорят в тебе.
И ты продолжаешь также безмолвно говорить и говорить, читать и читать – всё так ясно и понятно, и никак не может быть иначе.
И тут приносят рыбы и хлеба, ещё горячие и немного сыроватые от этого внутри. И мы едим и не можем насытиться этими нашими общими рыбами, этими нашими общими хлебами, этими нашими общими словами, и так будет всегда-всегда, до окончания всех времен, потому что всё вместе это так прекрасно!
